 |
7 октября 2024 г. понедельник |
ГД: круглый стол по вопросам правовой защиты врачей. Стенограмма выступлений. Часть 3
Алексей Панов
Продолжение стенограммы выступлений. Перейти к части 1, части 2.
С. Давыдова:Добрый день, уважаемый Бадма Николаевич, участники круглого стола. Ну, как наше медицинское сообщество сегодня выступает, мы, наверное, точно так же и жители Крайнего Севера, медицинские работники Арктики тоже, наверное, чувствуем на себе все вот эти прелести законов, которые подготовлены, может быть, не в защиту наших медицинских работников. И вот многие выступающие говорили об исключении, значит, из терминов медицинская услуга со второй статьей Федерального закона 323. Вот наше сообщество медицинских юристов, медицинского сообщества, они тоже, мы вот перед этим тоже все это рассматривали, смотрели, говорят, если это слово медицинская услуга, медицинская помощь она будет единая и будет превращена в слово медицинская помощь, тогда это будет в какой-то степени защита от ухода от 238 статьи. Я хотела бы отметить, что у нас все уровни оказания медицинской помощи называются помощью. Доврачебная помощь, медико-санитарная помощь, специализированная помощь, высокотехнологичная медицинская помощь. А когда дело доходит до рассмотрения судебных вопросов, уголовных дел, почему-то это превращается в услугу.
Когда врач стоит за хирургическим столом, когда акушер -гинеколог стоит за в родильном зале и так далее, это все называется медицинской помощью, а как дело доходит до вопроса уголовных дел, рассмотрения, оно почему-то становится услугой.
Я хотела бы конечно именно вот в этом, в этой части, чтобы был пересмотрен вопрос в рамках закона охраны здоровья граждан.
И еще для повышения престижа медицинской профессии, сегодня тоже многие говорили, должен быть нормативное закрепление статуса медицинского работника. В 73 статье сегодня об этом тоже говорили. В законе об охране здоровья тоже это должно быть предусмотрено. Мы вот сейчас посмотрели последние данные министерства здравоохранения нашей республики, сколько было нападений на медицинских работников, которые дошли до рассмотрения министерства внутренних дел и так далее. Это всего 8 дел, которые были поданы заявления от наших медицинских работников, от медицинских организаций. Но в то же время ни одно дело по нападению медицинского работника до суда не дошло.
И поэтому именно такие нападения должны быть рассмотрены как нападения на полицейских, как на судей. В любом случае, каждое нападение, даже если это не привлекло к потере здоровья и так далее, оно должно быть рассмотрено до конца. Также еще предлагаем разработать и внедрить рекомендации четкий алгоритм действий медицинских работников при появлении агрессии со стороны пациентов, потому что на сегодняшний день такой алгоритм действий есть у полицейских, у правоохранительных органов, у медицинского работника нет.
Любой ответ со стороны врача на агрессию пациента считается неправомочным. Уже считается, что это тут же уже становится виновным врач. Ну и ответственность за нападение медицинских работников с повышением уголовной ответственности на посягательство жизнь медицинского работника.
И еще хотела бы отметить на сегодняшний день, что федеральный фонд обязательного медицинского страхования, вот у нас же есть судебные обязательства по возмещению морального вреда пациентам. На сегодняшний день у многих лечебных учреждений нет источника возмещения этого морального вреда. Если раньше это возмещалось со статей обязательного медицинского страхования, то на сегодня это дается только на откуп медицинских учреждений. Это платные услуги, в которых иногда бывает совсем 0 копеек. И еще до судебных дел доходит по результатам экспертов страховых медицинских компаний по пункту 3.2.1. Это значит нарушение, не повлиявшее на результаты лечения и не повлекшее вред здоровью пациента. По этому пункту, по экспертным заключениям, очень многие пациенты наши подают в суд и по этим пунктам идет очень большое количество возмещений морального вреда.
Это небольшие суммы, но все-таки по этой части пациентский экстремизм, как сейчас отмечали, она существует. Наше предложение мы еще отправили в письменном виде, об этом мы сегодня озвучили. Спасибо.
Б. Башанкаев: Слава Николаевна, благодарю за вашу позицию. И Слава Николаевна доехала до Москвы, мы недавно буквально завтракали с ней, она все подробно рассказала. А сегодня в зале от Якутии присутствует мой личный друг, с человеком, с которым мы шли на выборах, с которым мы вместе писали народную программу «Единая Россия», с человеком, с которым мы работали в зоне СВО, и Иван Пуцкан, он сегодня здесь в зале. Иван, приветствую, дорогой друг. Более тысячи глаз в Донецкой Народной Республике спасено его бригадой. Это большой хирург, отличный управленец и настоящий патриот нашей России.
И. Пуцкан: Добрый день, уважаемые коллеги, Бадма Николаевич, я постараюсь быть кратким, потому что Светлана Николаевна в принципе отразила позицию Республики Саха Якутия по вопросу, который мы сегодня обсуждаем, а он касается медицинской защиты медицинских работников в новых условиях. Вот немножко об этом остановлюсь. Но здесь вопрос сразу, что первично: яйцо или курица. Мы много говорим о декриминализации, статье об ответственности пациентов в случае нападения на медицинских работников, но на мой взгляд, всё-таки первично, когда тут коллега уже об этом говорил, это закон о статусе медицинского работника и вопрос о престиже врача как человека и как специалиста.
Потому что у нас в последнее время, может быть сравнение будет не совсем таковое, но в социальных сетях это бурно обсуждается. У нас мастера по ноготочкам порой пользуются большим уважением, чем медицинские работники.
К ним можно записаться, если они не могут вовремя принять, то ничего, мы подождем.
Врач должен работать 25 часов в сутки, если не смог принять пациента, он такой-сякой, и далее это в социальных сетях все выливается. Почему я останавливаюсь на социальных сетях? Потому что врачи в социальных сетях, по большому счету, никак не защищены.
Можно снимать медицинского работника, смело это выкладывать в соцсети, это влечет, соответственно, негативные отношения и портится имидж этого медицинского работника в том свете, как это представляет пациент. Ни в коем случае я не говорю о том, что пациент в каком-то случае прав или неправ, но здесь нужна ответственность обоих участников процесса, как и пациента, так и врача, и наделить правом съемки врачом пациента в случае его проведения и неадекватного поведения, оно обязательно необходимо. Тем более мы сегодня рассматриваем безопасность в более широком формате, это не только вопрос физического насилия, но и вопрос обеспечения безопасных условий труда.
И здесь всё-таки мы столкнулись с такой проблемой. 197-я статья Трудового кодекса говорит о том, что охрана труда должна обеспечиваться за счёт работодателя.
Якутия — это регион, в котором в основном медицинская помощь оказывается выездными медицинскими бригадами. Здесь встал вопрос, кто же все-таки должен соблюдать условия охраны труда, если это врач, командированный в отдаленный район республики, будь то это центральная районная больница или основной работодатель по месту его работы. И, соответственно, кто должен финансировать данный вопрос, тоже вызывает определенные дискуссии в правовом обществе.
И вот вопрос, который Светлана Николаевна подняла по поводу того, что очень много по дефекту оказания медицинской помощи 3.2.1, который не связан с оказанием медицинской деятельности, иногда это дефект, который связан с условиями оказания медицинской помощи, когда порой мы организаторы до конца не дорабатываем.
Здесь есть предложение от республики в части страхования медицинской деятельности врача, которые не связаны с оказанием прямой медицинской деятельности, с его знаниями и навыками и компенсацией данных расходов за счет страховых медицинских организаций. Мы эти предложения внесем, Бадма Николаевич, к вам в Комитет и думаем, что в рамках дискуссии готовы их обсудить. У меня всё, спасибо большое за внимание.
Б. Башанкаев: Иван, спасибо. Напомню, что благодаря такой гражданской позиции, осознанной, яркой, теперь тоже работает в Государственном собрании Республики Саха-Якутия как зампредседателя постоянного комитета по социалке и по здравоохранению. Иван, я прям горжусь твоими достижениями, всегда рядом, работаем вместе. Потому что мы вместе. Дорогие друзья, ну что, Игорь Михайлович, выходите.
Рассказывайте, как дошли до такой жизни, как заставили представителя комитета собрать такой круглый стол, что довело человека, который руководит медицинским изданием «Медицинская Россия»?
И. Артюхов: Сейчас расскажу. Уважаемые участники, уважаемый президиум, господин председатель. Вот в самом начале здесь уважаемый гость сказал, что врачи это рабы своей профессии и сказано это было в контексте безоговорочной преданности своему делу. Я бы хотел добавить, что если рабы профессии, то не рабы пациента и об этом хотел бы кратко доложить.
К счастью или к сожалению, часть уважаемых спикеров пересказала мой доклад, поэтому надеюсь, что я быстро уложусь в отведенный тайминг. Принято всегда говорить о пациентоцентричной или пациентоориентированной медицине, но как будто бы в этой концепции забываются врачи, которые воспринимаются как некие винтики, некий инструмент для достижения разных показателей, в том числе по отчётности, по вседоступности медицинской помощи, а именно на них, на рядовых врачах, держится наше дефицитное первичное звено, и именно они помогают, так сказать, представителям некоторых органов власти делать соответствующие отчеты.
Просто хочется сразу отметить, что лозунг «пациент всегда прав» он абсолютно вредный, он фейковый, и это просто объективно неправда. И пора действительно безоговорочно, без оглядки, без постоянных каких-то реверансов, что нет, мы же ни в коем случае не против пациентов. И да, это действительно врачи не против пациентов, когда говорят о своих правах. Почему у кого-то вообще возникают такие мысли?
Хотел бы обозначить три вектора проблемных, которые существуют. Это правовой, это вектор физической безопасности и информационный. И кратко по каждому я пройдусь. По правовому, по уголовному здесь уже отчасти выступали спикеры. Долго тут разъяснять ничего не буду. Важно отметить, что необходимо точно все-таки в законодательстве детализировать, что такое врачебная ошибка, что такое ятрогенное преступление.
Возможно инициировать какой-нибудь экспертный совет, рабочую группу на уровне Государственной Думы, которая бы обратилась в том числе и в Верховный Суд, который бы разъяснил, все-таки в каких случаях необходимо применять статью 238 УК РФ так называемые «небезопасные услуги», потому что действительно эта статья вызывает большие дискуссии в медицинском сообществе, потому что эта статья, если так в упрощенном примитивном русском языке объяснить, означает, что врач лечил специально неправильно, чтобы привести пациента к тяжелому вреду или смерти.
Ну так, наверное, уже за убийство тогда нужно судить, если так. Поэтому здесь тоже необходимо обратить на это внимание. Мы провели в редакции опрос на платформе «Справочник врача», некоторым участникам я точно знаю, она известна. Мы опросили 1600 врачей, проанкетировали, задали им вопрос, а кому вы можете довериться из государственных институций, из профильных ассоциаций в плане защиты своих прав?
Так вот, 70% ответило, что не доверяют никому. 92% сказала, что при этом да, мы нуждаемся в эффективной организации, которая бы специализировалась на защите интересов врачей. При этом я хочу оговориться, что мы предложили варианты, и органы здравоохранения, и профильные ассоциации, и профсоюзы государственные, негосударственные.
70% сказали, что ником не могут довериться. В связи с этим предложением действительно инициировать какое-то обсуждение о создании, активизации какого-либо представительства, серьезного, не имитационного, на государственном уровне, которое бы специализировалось на защите прав, которое бы участвовало в публичных дискуссиях при сопровождении публичным разных уголовных дел, связанных с претензиями на оказание помощи, смертями пациентов и так далее.
Следующий вектор это физическая безопасность. Здесь уже отчасти сказали, тут сложно не согласиться с представителями Нацмедпалаты в том числе. Норма, которая увязывает по 124.1 УК РФ нападение на врача исключительно с вредом пациенту, она на мой взгляд очень странная.
Как бы, вот тоже здесь такой реверанс, как бы в пациентское сообщество, которого почему-то врачи опасаются на государственном уровне. Почему нельзя сказать, мы защищаем исключительно врачей? Это же в интересах пациентов, автоматически. Нет, вот давайте мы увяжем это. Вот если врача избили и он сломанными пальцами не смог сделать инъекцию, и пациент умер, вот тогда мы будем возбуждать уголовное дело. На мой взгляд это странно, это тоже требует определенной корректировки.
Третий вектор, кратко совсем, это информационный. Мы тоже проводили опросы на той же платформе, в «Справочнике врача». Спросили врачей о предрассудках, которые они сами на себе ощущают, встречают в информационном поле. И, естественно, это взяточники, убийцы и все остальное. Это всем известно. Но мы, конечно, не можем журналистам, блогерам директивно запретить что-то писать и говорить, что нужно писать только позитив и так далее. Это невозможно, это за рамках здравого смысла, но тем не менее, на мой взгляд, есть некая несправедливость.
Есть понятие врачебной тайны и во время различных публичных скандалов, когда пациент публично раздает интервью, участвует в ток-шоу, адвокаты пациентов выступают, они могут говорить все что угодно в интервью, обнародовать любые подробности истории болезни, анализов, диагностики и так далее. А врачи медицинской организации ничего не могут ответить. Говорят, это вот врачебная тайна, мы не можем ответить. И получается вот эти вот отписки, что проверку провели, нарушение не выявлено. Вот и так далее.
То есть нет права полноценного у медицинской организации, у врача сказать свое слово в публичном поле.
Мне кажется, ну может, если не на регуляторном уровне решать вопрос с медицинской тайной, но как-то точно обратить на это внимание. Спасибо, у меня все. Просто в конце вот хочу добавить, что если мы строим пациентоориентированную медицину, то строить ее нужно через призму врачебной практики и соблюдения прав медицинских работников. Спасибо.
Б. Башанкаев: Игорь, спасибо, как настоящий соратник. Со всеми твоими позициями согласен, кроме крайней. Ну, медицинскую тайну мы всё-таки будем держать, медицинские тайны. Это такая незыблемая наша ответственность, право. Я вот со всем согласен, но медицинскую тайну надо держать, ребята. Ну это наше святое. Это святое и иногда хочется в ординаторской всякие глупости. Был, когда еще работал, учился в Америке, в лифте ординаторы обсуждали, ну просто между собой кейс пациента, которого там оперировали, и по косвенным признакам родственники поняли, что это об их родственнике. И было еще несколько других людей, которые не были родственниками этого пациента. Ну так вот это послужило прецедентом, что ребята вообще исключили из профессии. Представляете? То есть это все реально важно и жестко, поэтому тут останусь на своем. Артем Владимирович Зуев. Артем Владимирович, благодарю говорили, что пришли. Тайминг и позицию по вопросу нашему. Спасибо.
А. Зуев: Благодарю, Бадма Николаевич. Здравствуйте, уважаемые коллеги. Я руководитель юридической группы «Медикапруф». Мы в основном на сегодня занимаемся именно как раз сопровождением экспертным юридическим гражданских, уголовных дел в медицине. В прошлой жизни где-то мне посчастливилось быть аналитиком несколько лет именно вопросов удовлетворенности медицинской помощи в нескольких регионах, поэтому то количество жалоб, которые я прочитал, я думаю, таких единицы в природе. И поэтому можно я скажу такое свое мнение по всему этому.
Да, в последние годы в России и мире в целом можно наблюдать по сути сравнимые с тектоническими сдвигами преобразования именно в отношении общества к медицине и врачебного общества к пациентам.
По сути, мы наблюдаем социальный кризис в сфере здравоохранения. Это уже сегодня высказали практически все, без исключения спикеры. И здесь, на мой взгляд, если брать модели существования, вот эти модели описаны некими философами, психологами. Врач должен слепо верить врачу потому что врач только знает, что нужно делать, и пациент должен слепо верить врачу. Действительно, такая дилемма существовала многие годы на территории СССР в постсоветском пространстве. На мой взгляд, на сегодня общество уже не приемлет эту модель. И мы видим реальный переход к коллегиальной или контрактной системе модели общества, когда пациент требует своих собственных прав при оказании медицинской помощи, когда он не согласен с тем, что ему, соответственно, навязывают какое-то там... И вот, на мой взгляд, зерно основного существования на сегодня вот этого кризиса заключается именно в том, что врачи еще по большей части остаются в патерналистической модели, а общество уже требует коллегиальности. И если мы это не поймем, я думаю.
Также, кроме этого, существуют социально-экономические факторы, это рыночные отношения, потребительство. Кстати, государственные гарантии, на мой взгляд, являются неким тоже звеном в вопросах нарушения этих отношений, потому как государство подаёт абсолютные гарантии, что мы вас вылечим, поэтому сама регуляция со своей жизнью у пациентов несколько страдает, в том числе, ну то есть отсутствует ответственность за свое здоровье. И отсутствуют ценовые сигналы, к слову сказать, при условии, что мы все-таки находимся в рыночной экономике.
Ну вот медицинские проблемы это... проблемы качества, я думаю, ни для кого это уже не секрет, я даже не буду комментировать.
Проблема нормативно-правового регулирования медицинской деятельности. Это я говорю, что когда по стандартам, порядкам и клиническим рекомендациям на сегодня гораздо проще судить, чем правильно лечить.
Как доказательство могу привести, что более 90% судебно-медицинских экспертиз содержат довольно серьёзные дефекты оказания медицинской помощи. Это когда сравнивается существующая нормативно-правовая документация с теми действиями, которые производил врач.
В настоящее время комплекс этих проблем на фоне развития информационных технологий приводит к стремительному росту жалоб, числа жалоб, о чём сегодня много говорим со стороны населения. И как результат это рост гражданских уголовных дел в медицине. Особо вызывает тревогу не столько число, сколько эволюция качества этих уголовных дел.
На наших глазах определяется, постоянно модернизируется уголовная практика. Все это происходит на фоне неудовлетворенности населения и роста числа жалоб. И мы наблюдаем вполне естественно приспособительные механизмы со стороны, допустим, следственных органов, когда формируются специальные отделы, когда обучаются специальные сотрудники, и они понимают, что это одно из самых сложных дел в уголовной практике, и для этого эволюционируются.
При этом врачебное сообщество, по сути, в этом направлении на наш взгляд проявляет абсолютный инфантилизм, практически не приспосабливаясь на эти риски.
Следует отметить, что стратегия развития здравоохранения, неудовлетворенность граждан доступностью и качеством медицинской помощи является значимым вызовом именно национальной безопасности. А это значит, что это совместная деятельность всего общества, а не общество или здравоохранение в отдельности. Все, спасибо вам.
Б. Башанкаев: Благодарим. Очень такой государственный доклад у вас получился. Позицию я понял, что качаем немножко общество. Хорошо, а вот за общество у нас отвечает Ольга Демич, которую все прекрасно знаете. Расшифровывать надо СПЧ кому-то? Нет? Оль, ну пару минут. Я всегда буду просить наших уважаемых коллег вне программы показывать, мы вообще идем в тренде или мы опять отклонились. И у нас есть тоже глубокоуважаемый наш коллега, главный внештатный детский эндокринолог, директор нашей любимой больницы детской. Нашу профессор тоже я вас попрошу, обязательно вот такой канву выдержим. Вы люди в профессии давно, вы видели всякие волны, но что-то надо сделать, надо что-то сделать. Спасибо.
О. Демич: Уважаемые коллеги, спасибо за возможность выступить. Я постараюсь быть краткой. В Совете по правам человека в 2023 году создана рабочая группа здравоохранения и народосбережения. Создана для того, чтобы защищать права граждан России на качественную и доступную медицинскую помощь, а за этими правами стоят право на лечение и профилактику для пациентов и право медицинских работников оказывать эту помощь в полном объёме. На сегодняшний день всё обсуждение свидетельства этому, мы видим, что права медицинских работников, прежде всего права врачей, тех, кто принимает решения, у нас системно нарушаются.
Фактически нарушены права врачей на страхование от профессиональных рисков, нет такого страхования, от нападений, от необоснованных жалоб, от уголовного преследования. Права врача на принятие рискованных решений на самом деле реально ограничены тем, что врач является наемным работником, а не субъектом права.
Когда мы оказываем помощь в самолете, в поезде, когда мы приезжаем в горячие точки, приезжаем на Донбасс и в силу своих профессиональных знаний и умений, я врач с более чем 40-летним стажем, ко мне обращаются за помощью. Я оказываю эту помощь, но в качестве кого?
Я не являюсь субъектом права и не являюсь командированным работником от своей медицинской организации. На Донбасс мы ездим в свой отпуск. Соответственно, страхование и врачебные ответственности неотделимо от решения вопроса о лицензировании профессиональной деятельности врача.
Врач должен стать субъектом права. Мы знаем, что порядка 6 тысяч обращений в Следственный Комитет с жалобами на врача в половине случаев приводят к возбуждению уголовных дел. Для того, чтобы эти дела не возбуждались в таком количестве, нам необходимо то, о чем сегодня говорили коллеги в частных случаях, создание экспертного совета при Следственном Комитете, экспертного совета из врачей разных специальностей, которые будут делегированы в этот экспертный совет профессиональными сообществами, профессиональными сообществами, профессиональными ассоциациями, чтобы это были лучшие, те, мнению которых доверяют. И тогда мы сможем в случаях, когда врач работает ради спасения жизни пациента вне протокола, вне клинических рекомендаций, а по обстоятельствам для того, чтобы сделать всё возможное и не бояться делать всё возможное для спасения жизни, чтобы это было реально для врача.
Давайте сотрудничать, давайте работать вместе с Комитетом Госдумы, с Министерством здравоохранения. Мы готовы, мы открыты, Совет по правам человека готов принимать участие в подобных заседаниях. Спасибо.
Б. Башанкаев: Оль, спасибо огромное. Ну, к слову о позиции. Сегодня было утром большая дискуссия Олега Олеговича. Он сместил все встречи, у него международная встреча, чтобы приехать к нам. Сейчас он как раз завершает это дело по телефону. И мы также разослали приглашение всем силовикам. Я вижу, часть из ребят здесь, очень сердечно благодарю, но Следственный комитет, коллеги, запомните, профессионалы, Следственный комитет сегодня не пришёл. С утра было невнятное объяснение о том, что у них какая-то ещё конференция. Коллеги, я всех люблю, всех ценю, конференцию оценивают по людям, которые приходят туда. Это такой вот восточный пиетет. Ну, пришли, значит, уважили. На три секунды зашли, значит для них важно. Если не пришли, а у меня была долгая недельная переписка, то, наверное, мы им неинтересны. Наверное, им неинтересна Государственная Дума, не Комитет по охране здоровья и, тем более, профессиональное мнение двух миллионов людей, граждан Российской Федерации. Я отдельно потом вам разошлю, какой ответ они мне пришли дополнительно, но меня это немножко смутило, ошарашило, встревожило. Поэтому, дорогие друзья, работаем дальше. И сегодня выступает человек, которого я искренне уважаю. Мы работали, оперировали вместе. Дмитрий Николаевич – профессор, руководитель кафедры, генеральный секретарь Ассоциации гепатопанкреатобилиарных хирургов стран СНГ. Человек тоже с высокой рисковой профессией, много давно, тоже потомственный врач и есть позиция. Да, Дим?
Д. Панченков: Да, глубокоуважаемый Бадма Николаевич, глубокоуважаемые коллеги, прежде всего спасибо большое за возможность сегодня высказать свое мнение. Я представляю Ассоциацию гепатопанкреатобилиарных хирургов стран страны СНГ. Это одно из самых крупных профессиональных хирургических сообществ на территории постсоветского пространства. Сегодня очень много прозвучало мнений, суждений, позиций. Я с подавляющим большинством из них согласен и поэтому не буду их повторять. Для экономии времени озвучу лишь то, что сегодня пока еще не прозвучало, но в какой-то степени может быть созвучно с выступлением некоторых коллег. В последнее время на разных уровнях, в том числе на уровне Государственной Думы, все чаще звучат предложения о введении должности уполномоченного по правам медицинских работников, так называемого медицинского омбудсмена. Критики данной инициативы утверждают, что это повлечёт за собой желание обрести своего омбудсмена у представителей всех возможных профессий, к дублированию функций и так далее.
Однако, если мы проследим историю появления аналогичных уполномоченных в современной России, таких как Уполномоченный по правам ребёнка, представитель интересов предпринимателей и ряда других, становится понятно, что появление Уполномоченного обусловлено проблемами и пробелами в законодательстве, дискоммуникацией или недостаточной эффективностью государственных институтов регулирования в той или иной области вот сегодня, сейчас, в режиме реального времени. И появление этого института, Уполномоченного в той или иной области, обусловлено необходимостью, порой временной, оперативного решения вопросов, порой в режиме ручного управления.
Институт Уполномоченных – это не застывшая форма. Это скорее кризисный менеджер, остро необходимый на определенный период времени. И по истечении этого периода, возможно, необходимость в этом может и отпадать. Совершенно очевидно, и практически все выступавшие сегодня об этом сказали, что на сегодняшний день профессиональное медицинское сообщество находится в состоянии тяжёлой турбулентности, как раз связанной с огромным количеством нерешённых вопросов и пробелов в законодательстве, и дискоммуникаций различных структур и правоохранительных, и профессионального сообщества. И в этой связи представляется, что на сегодняшний день вопрос о появлении специального Уполномоченного, причем наделенного всей полнотой соответствующих полномочий, является целесообразным.
И мы просили бы, чтобы по итогам нашего сегодняшнего заседания в качестве одного из предложений это было зафиксировано. Спасибо.
Б. Башанкаев: Благодарю за позицию. С хирургами всегда вместе. Спасибо, спасибо огромное. Бимбинов Арсений Александрович, представитель нашего дорогого университета имени Кутафина. Арсений Александрович, только единственное, можно просьба как к земля к земляку по делу больше? А то как-то был я на конференции и больше почему не хожу туда. Когда 400 сидит студентов, не врачей, юристов, а конференция была по-вашему, медицинскому праву. И один из лекторов, из первых, значит топовый какой-то человек, я даже специально фамилию не запоминал, он сказал, вы знаете, у нас такая позиция, вообще, Следственный Комитет прав, Генеральная прокуратура права, там врачишки в кабинетиках убивают наших пациентов. Это было сказано 400 человек, которые сидели, молодые, неокрепшие юристы в обучении. Вот и все.
А. Бимбинов: Спасибо, Бадма Николаевич. Да, я постараюсь. Но, тем не менее, вот Григорий Игоревич, мы давно знакомы, он мне обещал такой доверительный диалог, поэтому я озвучу отдельные аспекты, которые, возможно, не всем понравятся в силу специфики, но если даже в силу времени я не смогу объяснить это, то я готов каждому потом отдельно пояснить то, что имел в виду. Я преклоняюсь перед профессией врача. Елена Зеликовна говорила, да, действительно, это такое божественное ремесло, но этим ремеслом занимаются люди. Люди все такие же, как и мы с вами, поэтому ничто человеческое не чуждо им.
Поэтому, да, действительно, бывает такое, когда мы медицинских работников привлекаем из-за хищения, за мошенничество, вот об этом уже говорили, из-за сбыт сильнодействующих наркотических средств или веществ. Но все-таки наибольший резонанс возмущения, я думаю, поэтому мы с вами и собрались, вызывают те случаи, когда преступный характер усматривается в благословенной деятельности профессиональной медицинского работника, направленной на благополучие человека.
Мне повезло, Дмитрий Сергеевич уже продемонстрировал несколько, те сведения, о которых я хотел также сказать, я лишь акцентирую внимание на некоторых из них.
Обратите, пожалуйста, внимание на количество поступивших сообщений о возможных совершенных деяниях медицинскими работниками в процессе оказания медицинской помощи, о количестве возбужденных дел и о количестве отказанных возбуждений материалов. Обратите, пожалуйста, внимание на то, что это число в 2022 году уменьшилось.
Татьяна Васильевна не даст мне соврать, впервые мы обсуждали эту информацию на конференции в центре Бакулева и говорили о том, что да, возможно здесь есть какие-то особенности, связанные с движением контингента, но на мой взгляд это все вот именно результаты нашей с вами деятельности и деятельности профессионального сообщества, и Государственной Думы, и Минздрава, потому что когда мы обращаем на это внимание, на это действительно обращают внимание, в том числе и работники правоохранительных структур, в том числе и работники судов. Вот если здесь есть представители судебной власти, они не дадут мне соврать, что да, действительно, мы сейчас стали проводить разграничения, в том числе между составами преступлений. Я сразу же перейду к предложениям, потому что Олег Олегович просил предложения. Вот обратите внимание, у нас кроме 109 и 118 статей, которые в принципе применяются, ну и наверное должны применяться тогда, когда действительно медицинский работник допустил определенные дефекты, которые повлекли неблагоприятные последствия, применяются еще 238 и 293 статьи.
Что делать с ними? Что касается 238 статьи. Это норма такая, которая применяется ко всем, ко всем лицам, которые осуществляют профессиональную деятельность, потенциально опасную для жизни или здоровья. И пилоты, посадившие самолеты, и строители, которые раньше срока закончили строительство дома, их всех привлекают, если возникают какие-то последствия, в том числе и медицинские работники.
Здесь нужно проводить реально такую просветительскую работу, и она уже осуществляется и дает свои плоды.
Что касается 293 статьи, то здесь, на мой взгляд, вот как раз эта возможность, которая существует у Комитета по охране... Потому что, если бы мы захотим вносить какие-то изменения в уголовный кодекс, это будет тяжело из-за того, что необходимо подключать Комитет по государственному строительству, Верховный Суд, правительства, без их отзывов, как вам известно, ничего сделать нельзя. А вот я думаю, рамками работы Комитета можно поменять ситуацию с применением 293 статьи. Вот если вы посмотрите уголовные дела, где привлекаются медицинские работники по 293 статье, они в основном все одинаковые.
Не удалось привлечь лечащего врача, потому что сроки давности истекли, не получается, закон не позволяет, мы привлекаем заведующего отделением, потому что в его должностной инструкции, кроме прочего, написано, что он также несет ответственность за качество оказываемой медицинской помощи всеми работниками его отделения. И вот если просто-напросто изменить этот подход, хотя бы в части должностной инструкции, о том, что да, он руководит, он координирует, он должен проверять, но он не должен нести ответственность за качество оказываемой работы, выполняемой его работниками.
Б. Башанкаев: А что у нас по применению 105 статьи сейчас недавно произошло вообще?
А. Бимбинов: 105? 105. Это по поводу калининградских врачей?
Б. Башанкаев: Ну вот расскажите коллегам, впервые 105 применена сейчас?
А. Бимбинов: Ну по поводу медицинских работников, насколько мне известно, я лично не посвящен в детали уголовного дела, но насколько я помню, там врачи-неонатологи же…
Б. Башанкаев: Если не покружены, сейчас расскажем. Да, я просто поясню. 105-ая, расскажите, что вообще она подразумевает?
А. Бимбинов: 105-ая статья нам предусматривает ответственность за умышленное причинение смерти.
Б. Башанкаев: Убийство. Да. Просто шел, пырнул ножом. Это именно убийство.
А. Бимбинов: Это именно убийство. Насколько мне известно, я точно не владею информацией, там ситуация, когда вроде бы родился ребенок с таким критическим сроком. Мы это в курсе. А вот у нас... Спасибо огромное, еще раз. когда вроде бы родился ребенок с таким критическим взрослым. Мы это в курсе. А вот у нас...
Б. Башанкаев: Спасибо огромное еще раз. Николай Иванович, что там со 105-й статьей вообще в медицине? Была 105-я раньше? Да, если не сложно. То, что у нас же открывается дорога в юридические новеллы новые. Вот сидят скептики наши медицинского права во втором ряду. Я их ценю как друзей и собеседников.
Комментарии:
