 |
16 сентября 2024 г. понедельник |
ГД: круглый стол по вопросам правовой защиты врачей. Стенограмма выступлений. Часть 4
Алексей Панов
Продолжение стенограммы выступлений. Перейти к части 1, части 2, части 3.
Н. Григорьев: Да, безусловно, у нас заработала впервые 105 статья, такого никогда не было, поскольку всю свою жизнь я занимаюсь криминалистикой и судебной медициной, мы очень внимательно отслеживали этот вопрос. И в первую очередь, что же здесь бросилось, это неопределенность критериев, а соответственно жизнеспособность и живорождённость. Безусловно, здесь, с нашей точки зрения, должна быть 109 статья Уголовного кодекса. И, соответственно, медицинское сообщество должно впервые поднять этот вопрос о том, что есть фундаментальные критерии в медицине, которые сейчас у нас не обозначены, не урегулированы и про них даже не проговариваются. То же самое, к глубокому сожалению, куча дел анестезиологов. У нас есть понятие наркоза, а седации и седотации, соответственно, нет. И ещё один маленький комментарий.
Н. Григорьев: Просто 105-я, мы в резолюцию запишем, чтобы 105-ю врачам не привлекали.
Б. Башанкаев: Прямой умысел.
Н. Григорьев: Да, это прямой умысел. Нет, безусловно, нет. Это нонсенс, как бы.
Б. Башанкаев: Это нонсенс, она не должна применяться, соответственно, и должна быть проведена переквалификация.
Спасибо за позицию. Великолепно у нас тайминг идет. Коллеги, напоминаю, что мы через два доклада перейдем на следующую страницу, после этого у нас будет дискуссия. И Марина Василидовна, заведующая кафедра общественного здоровья и здравоохранения с курсом правоведения и истории медицины Саратовской ГМУ. Марина Василидовна, ну как вас накрутили общественное здоровье, правоведение, история медицины, ну как можно в одно было всё сложить?
М. Еругина: Ничего страшного, оно необычное, я в жизни таких людей не встречалась с таким отчеством. Уважаемые коллеги, я позволю себе максимально сократить и не использовать презентацию, потому что многие вещи уже сказаны, поэтому я остановлюсь на том, о чем вот так сказать, считаю нужным.
Во-первых, позвольте выразить такую благодарность за возможность послушать и поучаствовать в такой дискуссии, где собраны неравнодушные люди из совершенно разных сфер, касающихся медицины.
Если говорить о позиции, то, конечно, мне близка позиция об отнесении медицинских работников к числу должностных лиц, которые подлежат определенным образом государственной защите. И по этому поводу я буквально позволю себе для краткости прям-таки зачитать.
Мы предлагаем, какая наша позиция, с целью максимально эффективно обеспечить противодействия насилию по отношению к медицинским работникам, речь идёт о физическом насилии, предлагаем провести дифференциацию уголовной ответственности в России за нападение на медиков, предусмотреть высокие штрафы не менее чем 20-кратной зарплаты осуждённого, либо лишение свободы на срок до 15 лет.
Потому что мы говорим о превенции, и мы хотим предупредить эти действия.
Естественно, в обществе должны существовать люди с другой стороны, которые хотят по-другому относиться к медицинским работникам, пациенты. Они должны понимать, какая ответственность должна существовать, и именно это должно их придерживать. Эти меры повысят престиж и обеспечат защиту медицинского работника.
Кроме того, эти меры соответствуют зарубежному опыту. В 2015 году в Испании ввели статью 550, которая тоже утвердила, что медицинские работники относятся к категории государственных должностных лиц и за нападение там определенный срок. Мы считаем, что он маленький, до 4 лет. Тем не менее, я еще хотела отметить, что предлагаемая мера уголовной ответственности виновного соответствует характеру и степени общественной опасности, потому что нападение на медицинских работников нужно рассматривать не только как нарушающее их конституционное право на безопасность, право на здоровье, достоинство, личную неприкосновенность, но и как на угрозу обеспечения охраны здоровья неопределённого круга лиц. Это гораздо шире и серьёзнее, чем, на первый взгляд, мне раньше казалось. И, соответственно, наше предложение соответствует части 3 статьи 36 Конституции, которая устанавливает, что каждый имеет право на труд в условиях отвечающей безопасности, а также статье 75.1, согласно которых, государство гарантирует защиту и достоинство уважения человека труда, обеспеченность, сбалансированность и право и обязанности.
И буквально полминуты я хочу потратить на то, чтобы сказать о выгорании. Мы изучали, в том числе и на нашей кафедре, много занимаемся кадровым ресурсом здравоохранения. К сожалению, оптимизма здесь нет, потому что вступившая в силу в жизнь демографическая яма показывает о том, что медицинских работников больше не станет, так станет только меньше. И, соответственно, возникают разные вещи, связанные с тем, что медицинские работники есть не станет, так станет только меньше. И, соответственно, возникают разные вещи, связанные с тем, что медицинские работники есть были и будут совмещать больше, чем на ставку, на полторы, на две ставки. И тут идёт тоже речь о безопасности, потому что полторы ставки – это явление временное.
Когда работник так работает всю жизнь, буквально 20 секунд. Когда работник так работает всю жизнь, это приводит к выгоранию, которую мы изучаем в нашей области. Из тех работников, которые работают в сельском здравоохранении, 50% имеют признаки профессионального выгорания. Из тех, кто имеет, 50%, то есть четверть всех работников, имеет признаки профессионального выгорания в его крайней степени истощения.
Я думаю, мы еще не завершили исследование, но есть основания полагать, что именно этих люди могут допускать ошибки.
Б. Башанкаев: Марина Василидовна, огромное спасибо. Мне кажется, Вы совершенно верно заметили, что как избыточная психологическая нагрузка может вызывать выгорание, так и выгорание может в обратную сторону. Мы ждем результата Вашей исследования его исследования. Благодарим. Спасибо огромное и еще раз простите за отчество. Наиль Талгатович Идрисов, декан юридического факультета Санкт-Петербургского института Всероссийского государственного института юстиции, Министерства юстиции Российской Федерации. Человек, который кует кадры, которые нас потом оценивают, да? Человек вообще широко известный в наших узких медицинских и юридических кругах.
Н. Идрисов: Спасибо огромное. Спасибо большое, Бадма Николаевич. После такого представления, не имея права на фиаско, я хотел бы начать своё короткое выступление буквально тезисно и буквально прям несколько положений.
Первый. Уважаемые коллеги, наука уголовного права имеет такое же свойство, как и любая другая наука, нельзя просто прийти и сказать, а давайте вот такую статью, давайте такую, давайте другую. Любое правоиспользование, любое правовое регулирование основано на трех китах: правовое правотворчество, правоприменение и правосознание.
Я предлагаю предложение конкретно по первым, по китах правовое правотворчество, право применения и право сознания. Я предлагаю предложение конкретно по каждому из этих китов, по каждому из этих блоков.
Первое. Во-первых, давайте посмотрим, какая реально сегодня медицинская профессиональная преступность. У нас нет картины реальной профессиональной медицинской преступности. Я предлагаю обратиться в Верховный Суд Российской Федерации с просьбой предоставить рабочей группе, готов участвовать в работе этой рабочей группы, приговоры, состоявшиеся в отношении медицинских работников за последние пять лет, и составим криминологическую картину. Мы поймем, кто сегодня совершает преступление, пол, возраст, субъект, специальность и так далее. Это нам позволит в первую очередь понять, в каком направлении мы должны двигаться с точки зрения профессиональной медицинской преступности. И это нам позволит сейчас на первом этапе собрать вот эту информацию. Более того, если мы в последующем договоримся с Следственным Комитетом, с Верховным Судом, с прокуратурой и введем сквозную статистическую отчетность, мы будем видеть и знать, кого мы осуждаем и за что. Что касается конкретных предложений.
Вот сегодня говорили уже о декриминализации статьи 124.1. Почему не работает статья 124.1? Безусловно, она сформулирована неверно. 59 депутатов и 3 члена Совета Федерации участвовали в разработке этого законопроекта, который за 3 года, согласно данным, ни одного возбужденного уголовного дела. Безусловно, это дефект уголовно-правовой нормы. Но послушайте, воспрепятствование оказания медицинской деятельности в какой бы то ни было форме, повлекшей причинение тяжкого вреда здоровью пациенту - смешение двух объектов произошло. Обратите внимание, вот формирование уголовно-правового запрета. А если мы уберём слово в какой бы то ни было форме, что изменится? Семь раз в уголовном кодексе упоминается слово «воспрепятствование», и только в статье 124 со значком 1 оно просто дублируется и никак не расшифровывается. Что есть воспрепятствование? И каким образом его… Мы предлагаем изложить статью 124 со значком 1 следующей редакции: «Воспрепятствование законной медицинской деятельности медицинского работника сопряженная с применением насилия угроза применения насилия, а равна с повреждением уничтожением имущества». Абсолютно на мой взгляд в данном случае учтены и проблемы врача и проблемы от то о чем сегодня говорили, и проблемы пациентов. Назрела необходимость не декриминализации, а депенализации, то есть снижения наказуемости медицинских преступлений. Сегодня надо констатировать, да, уголовное право… Да, Следственный Комитет внутри этой проблемы, и они будут продолжать в этом участвовать. Я прошу вас разработать научно обоснованные, справедливые правила квалификации преступлений и обозначить это постановление Пленуму, как постановление Пленума Верховного Суда о некоторых вопросах квалификации медицинских преступлений, преступления, совершаемые медицинскими работниками, и вопросы наказания за них. Иными словами, разграничиваем. Я извиняюсь.
Б. Башанкаев: Наиль Толгатович, вы знаете, вот всё, что вы говорите, у нас есть группа «Могучая кучка», такая, не музыкантов, а врачей, хирургов и юристов, которые тоже самое обсуждают. А вот теперь самое интересное, коллеги, мы в «Единой России» писали народную программу вместе с Иваном из Якутии, вместе с Проценко, и вы помните, там была первая помощь, мы ее уже выполнили, мы обещали дополнительной финансы на кардиопрепараты до наступления инфаркта, мы ее уже выполнили. Мы обещали дополнительные финансы на кардиопрепараты до наступления инфаркта. Мы это уже выполнили, мы заложили в бюджете 6 миллиардов рублей. Такого раньше никогда не было.
У нас в народной программе по медицине осталось то, что мы с обещали Слуцкому, это декриминализация и дебюрократизация со здравой цифрой. По декриминализации очень скоро, коллеги, я же не зря вам писал, вам писал, вам писал, Григорьев постоянно тут по ушам ездит в хорошем смысле слова, у нас в ходу решения, коллеги, оно будет озвучено, как только мы получим окончательно от аппарата Правительства подтверждение того, что мы на правильном пути. Ну я ваше, я вот в личке писал всем, мнение собирал и мы выдали. Сейчас был бы кто-то из аппарата Единой России, они бы подтвердили, что, ребят, мы реально очень одинаково думаем и у нас будет скоро решение, поверьте мне. Хорошо? Спасибо огромное. Спасибо, благодарю. Работаем. Ну что, хороший тайминг, и Александр Александрович Астанин начинает свой доклад.
А. Астанин: Уважаемые коллеги, позвольте вас поприветствовать от лица Российской детской клинической больницы и снова о 238-й. Я постараюсь зайти с неожиданной стороны к этой статье, поскольку я представляю медицинскую организацию, где медицинская помощь оказывается несовершеннолетним, детям, что в контексте применения уголовных статей имеет определенного рода последствия для медработников. Я не буду повторяться о том, о чем говорили коллеги в части того, что непрозрачная квалификация по 238, что 109 до 2 лет преступления небольшой тяжести, 238 те же последствия, но до 6 лет умышленное преступление тяжкое.
Есть неочевидная история, связанная с наличием в трудовом кодексе статьи 351.1, которая подразумевает для медика, который пострадал, ну ладно, не буду говорить пострадал, который имел несчастье быть привлеченным к уголовной ответственности по определенного рода статьям запрет на осуществление профессиональной деятельности.
Дело в том, что по решению Конституционного суда в эту статью были внесены изменения, которые позволили лицам, судимым за преступления небольшой тяжести, а как уже было сказано, 118-109 относится к преступлениям небольшой тяжести, вернуться в профессию через определенные процедуры, которые законодательно предусмотрены, лицам, судимым за тяжкие преступления и осуществляющим деятельность в сфере несовершеннолетних, в частности оказывающие помощь несовершеннолетним медицинскую.
Кто был судим по 238 - запрет на работу в части осуществления медицинской деятельности несовершеннолетним. Этот момент явно требует какой-то корректировки. Есть нюанс, что работодатель по закону обязан отстранить работника, которому предъявлено обвинение по определенным уголовным статьям, если он занимает должность, связанную с оказанием помощи несовершеннолетним, от занимаемой должности до вступления в силу приговора суда и на время уголовного судопроизводства лицо не получает никакую заработную плату.
Хотя даже по 114 статье Уголовно-процессуального кодекса, если идет отстранение по инициативе следователя, но это мы видим, скажем там, по коррупционным преступлениям, то даже там законодательно предусмотрено в виде выплаты пособия в размере хоть и МРОТ, но тем не менее хоть какой-то уровень социальной защищённости.
Поэтому вот помимо, я конечно поддерживаю все слова об декриминализации так называемых медицинских преступлений, но хотя бы предложение перейти к прозрачности квалификации, чтобы можно было русским языком объяснить, где 109, где 238, о ней я абсолютно с вами согласен, это не более чем уловка по истечению сроков давности под час. И, во-вторых, продумать корректировку именно статьи 351.1 Трудового кодекса в целях защиты медиков, которым не повезло быть привлечённым к уголовной ответственности. Спасибо.
Б. Башанкаев: Руслан Эдуардович Калинин, мы знаем его в нескольких ипостасях.
Р. Калинин: Я на самом деле практик, как судмедэксперт и как юрист по поводу побед, но у меня в этом году два оправдательных приговора состоялось при моем активнейшем участии в качестве защитника. В отношении врачей один по 109, один по 238, два дела прекращены за истечением сроков, соответственно, медики тоже избежали уголовной ответственности. Я бы хотел быстренько немножечко поговорить. Единственное, что я все-таки потрачу 20 секунд и немножечко прокомментирую то, что уже было сказано. Буквально очень-очень.
238 статья – это не специальный состав в отношении медиков. У нас в Уголовном кодексе вообще нет специальных составов для врачей. Это общая норма, а не специальная. К ним мог привлекаться кто угодно, в том числе и врачи. По поводу привлечения пациентов к ответственности за какие-то необоснованные жалобы, заведомо ложный донос – это умышленное преступление. И об этом есть постановление Пленного Верховного Суда 28 июня 2022 года, номер 20, о некоторых вопросах в судебной практике по уголовным делам, преступлениях против правосудия. Добросовестное заблуждение заявителя относительно события или преступления, или его существенных обстоятельств, в том числе о причастности к этому преступлению конкретных лиц, исключает умышленный характер его действия на наступление уголовной ответственности по статье 36 поэтому естественно привлечение к ответственности значит если врача не привлекли привлекать к ответственности пациента, это не жизнеспособное абсолютно предложение. И естественно, на мой взгляд, оно и не отвечает требованиям диагностики. То есть, если пациент не смог доказать, что его лечили неправильно, давайте сажать пациента. Мне кажется, что это как минимум некорректно.
По поводу независимой экспертизы, ну да, было бы здорово, если бы у нас появились альтернативные экспертные институты, в том числе и внесудебные. Но если дело доходит до судебного разбирательства, хоть уголовного, судопроизводства, хоть гражданского, то приоритет всегда будет том числе вне судебной. Но если дело до ходит до судебного разбирательства, хоть уголовного суда производства, хоть гражданского, приоритет всегда будет за экспертизой судебной.
А сейчас я хотел бы коротко и быстро немножко поговорить о причинах. Мы сегодня собрались здесь и говорим о безопасности, о правовой безопасности, о физической безопасности, о защите медицинских работников от уголовного преследования, от судебного преследования, применение в отношении них насилия, проявление какой-то агрессии, в том числе пациентами. А я бы хотел обратить внимание на причины, по которым это происходит. Одна из таких причин это тот информационный фон, в котором существуют сегодня наши медицинские работники. Вот такая, например, публикация «Хирург-убийца».
На самом деле он был осужден по 109-й статье, конечно же, а не по 105-й. Ни за какое убийство его не судили, ни в каком убийстве его не обвиняли. Тем не менее, публикация вот такая под каждой публикации будут ссылки на позавчерашний день когда я готовил эту презентацию все ссылки были активны.
Вот такая публикация все помнят наверное очень печальную историю с отравлением метиловым спиртом большого количества граждан. Посмотрите врачи оказываются виноваты вот такой прекрасный заголовок. Понимаете, не предприниматель, который ядом торговал, не люди, которые охраняли там склад МВД и допустили хищение с него яда, а яд был похищен со склада МВД, а вот врачи не заметили, не спасли. И вот такой вот, например.
Это все из последнего, из недавнего, все из открытых источников, это все в интернете. Посмотрите, что предлагают. Я не понял из этой публикации, кто конкретно имелся в виду под общественниками, но вот день памяти жертв врачебного равнодушия.
Коллеги, я это оставлю без комментариев. Вопрос в чём? Вот в таком информационном поле мы с вами живём на сегодняшний день в век информационных технологий в условиях тотальной публичности. И вот так пока наша медицинская деятельность, медицинская практика, пока наши медицинские работники существуют вот в таком информационном поле, которое, к сожалению, недостаточно регулируется, контролируется, мы еще очень долго будем пытаться придумать какие-нибудь законодательные меры, как бы их от этого защитить. Но устранить-то надо причины.
Ну и по поводу, значит, да, всего остального. Понимаете, в чем дело? Вот, к сожалению, к сожалению, вот это, это и есть одна из тех причин, по которой все это происходит, да?
И на мой взгляд, одним из ключей вот к обеспечению безопасности все-таки было бы регулирование информационного поля. Потому что мы можем сколько угодно ужесточать ответственность, но причины от этого никуда не денутся. Одна из проблем, о которой здесь уже сегодня немножечко говорили, это то, что, к сожалению, медицинские организации ограничены законом о врачебной тайне. Я никаким образом не призываю отменить врачебную тайну, но проблема здесь, тем не менее, есть, как и возможность публикации обезличенных сообщений.
Вроде как, никого конкретно не имеют в виду, но вот публикуется информация, что врачи кого-то плохо лечили, а он от этого умер. Ничего с этим сделать нельзя. Какой-то строгой административной ответственности нет. Комментировать в ответ какие-то претензии, обвинения медицинская организация не может. И, к сожалению, всё это и создаёт предпосылки к тому, о чём мы сегодня говорим. Конкретные предложения, я думаю, сделают более квалифицированные в области законотворчества люди. Спасибо.
Б. Башанкаев: Руслан Эдуардович, ну, знаете, у асов, у них на самолётах рисовали звёзды, две звезды за 109 и 238, это очень круто. Спасибо огромное от всех врачей вам, спасибо большое. Ну это прям, причём во втором деле, которое было в Бурятии, там вообще было непросто, но Руслан Эдуардович с таким характерным педантизмом, и его просишь, Руслан, ответить на один вопрос. Его ответ обычно в две страницы. Я говорю, Руслан, я что-то, я же как хирург, первые строчки читаю и заключения рентгенологов. Говорю, можно покороче? Он говорит, нет, надо читать. Переходим к следующему моему личному другу, с которым у меня честь учиться в институте, Ивану Олеговичу. Заходите, Иван Олегович, заходите. Иван Олегович Печерей, это человек тоже с победами, у него тоже, как лётчик ас, имеет свои звёзды на фюзеляже. Спасибо огромное.
Комментарии:
