Панов А.В.: Информационный портал Право-мед.ру продолжает видеоконференции февраля 2019 года. Представляю наших участников. Санкт-Петербург-Дмитрий Гаганов, юрист в сфере медицинской юриспруденции. Дмитрий, добрый день!

Гаганов Д.: Здравствуйте, Алексей! Здравствуйте, уважаемые коллеги. Здравствуйте, дорогие слушатели.

Панов А.В.: Представитель из Ярославля. Игорь Степанов, член Ассоциации юристов России. Руководит общественной организацией инвалидов-больных рассеянным склерозом “Гефест”. Игорь, приветствую Вас!

Степанов И.: Добрый день, уважаемые коллеги, уважаемые зрители.

Панов А.В.: Третий участник за Уралом, ближе ко мне. Александр Коршунов, адвокат, тоже интересуется вопросами медицинской юриспруденции. Александр, рад Вас видеть, приветствую.

Коршунов А.: Взаимно. Добрый день, коллеги. Добрый день, уважаемые наши зрители и слушатели.

Панов А.В.: Переходим к теме видеоконференции. Показываю ее название.

Она у нас 5 в 2019 году.

А называется она достаточно необычно: неудачный опыт судебного инвестирования. Откуда взялось такое название? А из нашего коллеги с вами прошлого.

Из видеоконференции, которая была в ноябре 2018 года. Чуть более трех месяцев назад. Обратите внимание 108 и 28 сначала года и лица все те же знакомые, которые сегодня принимают участие в видеоконференции.

Напомню несколько для вас коллеги, а для наших зрителей и слушателей содержание вот этой видеоконференции.

Мы рассматривали иск Марии Комиссаровой, которая получила травму во время спортивной деятельности, к НИИ, который возглавляет доктор медицинских наук Блюм Евгений Эвальевич.

Напомню в чём суть иска.

Мария Комиссарова сообщила о том, что она заплатила вот эту сумму в евро, но не получила того результата, на который рассчитывала.

Имели место договорные отношения. И это был впервые иск, по крайней мере так было обозначено, с участием судебного инвестора. Именно он нес расходы.

И в случае выигрыша дела, в определенной пропорции мы предположили, дивиденды, я так назову, та сумма, которая указана в судебном решении, она бы была распределена. Так вот по сообщениям СМИ 18 февраля было вынесено судебное решение.

Она перед вашими глазами.

40000 руб. компенсации морального вреда и 20000 руб. потребительского штрафа.

При этом представитель истицы, адвокат, сообщил о том, что судья отказала в вызове свидетеля, который бы подтвердил внесение вот этой суммы врачу «Блюм клиник».

И на прошлой видеоконференции у нас вторым вопросом был следующий: какие риски инвестора, представителя, истца при судебном инвестировании, напомню вам. Так вот сегодня у нас один единственный вопрос: отсутствие документов об оплате лечения — это риск, который не был оценен (просчитан) судебным инвестором?

Вокруг этого вопросы сегодня и будет строиться наша видеоконференция.

А начнем обсуждение с предоставления слова Дмитрию Гаганову. Дмитрий, давайте Вы начнете отвечать на этот. на мой взгляд интересный, вопрос.

Гаганов Д.: Благодарю Вас. Тема действительно интереснейшая, но что касается ответа я буду осторожен в связи с тем, что сами материалы на уровне ходатайств, заявлений не были изучены. Мы видим конечно только результат. Ну и повторяясь скажу, что можно только предположить. Перед судьей стоял вопрос: а могут ли показания свидетелей быть доказательством внесения денег именно за данный объем услуги, относительно которого вы сказали, что это объём услуги, после которого предполагался результат. Здесь на самом деле очень много промежуточных звеньев. Что же могут подтвердить свидетели? Просто передачу денег? Есть, конечно, тип спора, где вот подтверждение самой передачи денег является очень значим — это заем. Здесь другая ситуация. Судья, я думаю, сказала следующее, что не было доказано что эти деньги предназначаются именно на оплату лечения. Хочу подчеркнуть, что гражданские споры в сфере медицинских услуг в нашей стране в основном документарно основываются на той самой презумпции добросовестности сведений, изложенных в медицинской документации. Ну а поскольку у нас договор об оказании медицинских услуг вплотную связан с медицинской документацией, я думаю, что судья как раз пошла по формальному пути. Ну и у адвоката были задачи: как закрепить для целей доказательств соотношения между назначениями врача, согласованным со стороны потребителя планом лечение являющейся частью медицинской документацией, и вот этим вот фактом передачи денег. Я думаю, что, к сожалению, именно здесь и были слабые места. Можно только предположить, что адвокату не удалось убедить судью в конкретности объема и содержания медицинской услуги в соотношение именно с этой суммы оплаты. Ну и совсем коротко про судебные инвестирование в англосаксонской системе. Ну набившая оскомину фраза про прецедентное право. Что это означает? Адвокат в англосаксонской системе доказывает тождество рассматриваемой ситуации и той по которой было уже вынесено решение. А адвокат при судебном инвестирование рассказывает по каким признакам он эту похожесть будет доказывать. Судебный инвестор вот эти вот признаки анализирует именно как риски бизнес инвестирования. Вот такая система. У нас система другая. Отличается. Ну и в завершение ещё раз скажу, что с осторожностью можно делать только выводы почему такая разница сумм, более чем в 10 раз между заявленной суммой и той суммой, которая была присуждена. Я закончил.

Панов А.В.: Итак коллеги мы услышали, на мой взгляд теоретическую основу анализа этих правоотношений. Обратимся к практике, к адвокату. Александр, а какая Ваша точка зрения? На сколько были просчитаны риски.

Коршунов А.: Ну я бы начал с того, что самым главном риском всё-таки для инвестора является то, что он вообще не получит ничего, то есть иск в принципе удовлетворен не будет. В данном случае, поскольку взыскана компенсация морального вреда сторона истца на мой взгляд доказала, что услуга была оказана ненадлежащего качества, иначе бы этой компенсации просто не было. То есть адвокат в этой части отработал достаточно неплохо. То есть правоотношения установлены, установлено что услуга была оказана, и установлено что она была оказана ненадлежащего качества. Далее у нас второй вопрос: договор всё-таки видимо существует в природе, а вот доказательство того, что стороны свои обязательства по этому договору исполнили, в частности были внесены денежные средства, судя по информации из решения не доказана в принципе. То есть с точки зрения судьи видимо деньги вообще никакие не вносились. Тут, пожалуй, больше вопросов возникает, чем ответов. Очень хотелось бы увидеть глазами это решение, хотя бы как минимум. И про перспективы, честно говоря, я думаю, что это еще не конец истории, потому что как минимум будет апелляция обязательно, и как минимум, по своему опыту скажу, что апелляционная инстанция увеличит скорее всего размер компенсации морального вреда, если будет доказано соответствующим образом. Ну и я думаю, что в апелляционной инстанции как раз вопрос о об оплате медицинских услуг оказанные ненадлежащего качества, он обязан быть исследован судом. И вот вопрос, о том можно ли подтвердить передачу денег по договору свидетельскими показаниями? Честно говоря, я бы сказал, что скорее нет, чем да. Тут я судью поддерживаю. Ну я думаю, что будет видим ещё продолжение этой истории, и будет ещё одна видеоконференция, на которой мы уже решение суда апелляционной инстанции будем обсуждать. Возвращаясь к вопросу: ну очевидно да, этот именно риск, того, что не будет подтверждено надлежащими относимыми и допустимыми доказательствами факт передачи денег не будет подтвержден очевидно инвестор как раз его то и не просчитал. Всё у меня.

Панов А.В.: И так практический анализ тоже произведен. Теперь послушаем Игоря Степанова, член Ассоциации юристов России, что он скажет.

Степанов И.: Уважаемые коллеги, прежде всего хочется сказать, что данное действие, то есть судебное разбирательство с участием инвестора состоялось. Уже создан некий прецедент. А дальше начинаются в общем-то непонятные для меня вопросы. Каким образом был составлен договор? Каким образом в этом договоре определялся факт передачи денег? Какие услуги оказывались по данному договору? Мы не видели этого договора. Формально это некое юридическое лицо заключает договор с физическим лицом на оказание услуг за определенную плату. И механизм передачи денег и оказания услуг должны были быть прописаны в договоре. Мы не знаем никаких фактов: какие услуги оказывались, по какому договору, по каким расценкам. Потому что, если бы допустим проверяющий орган направил запрос по факту оказания услуг данному физическому лицу была бы проведена комплексная проверка. Прежде всего что оказывалось, какие услуги. Можно было бы запросить стоимость этих услуг средний на рынке. Тогда можно было вывести среднюю рыночную стоимость за оказанные услуги. Это должно было фиксироваться в журналах по оказанию услуг в медицинской документации. Какие услуги были оказаны в каком объеме. Почему именно такая стоимость Может быть она была завышена или наоборот занижена То есть мы не знаем фактуру. Вот в чём вопрос. Поэтому если у нас не было факта передачи денег как мы вообще можем доказать. все эти свидетельские показания? Можно набрать сколько угодно свидетелей. Одни скажут деньги передавались, другие скажут - нет. Очень сложно механизм доказывания применить в этой ситуации основываясь на свидетельских показаниях Мне вообще непонятно как медицинская организация оказывает такого рода услуги без чётких договор перечисления денег на счёт. Как они передавались от одного человека другому? Это сплошные нарушения.

Тут вообще основания для финансовой проверки

Панов А.В.: Игорь, а теперь ответ по существу: насколько был просчитан риск судебным инвестором при отсутствии документов об оплате?

Степанов И.: Он вообще не был прочитан на мой взгляд. Они не продумали этот вопрос, не прочитали сумеют ли они доказать это в суде. Это риск, который они не оценили.

Панов А.В.: Итак вы полагаете, что судебный инвестор неправильно оценил риск. У Дмитрия Гаганова есть дополнение. Пожалуйста, кратко.

Гаганов Д.: Сейчас многие подумалось о следующем: во-первых, сама документация могла быть составлена с особенностями. Например, в договоре был пункт об уточнении плана лечения, а сама эта сумма гигантская, которая фигурирует, она прошла каким-нибудь авансовым платежом. Предполагается, что потребитель медицинской услуги заранее согласился с этой суммой. Ну и хотел бы заметить что очень часто частные клиники утаивают внутреннюю документацию от данных судебных разбирательств. Поэтому соглашусь с предыдущим докладчиком, о том, что проверка со стороны контрольных надзорных органов многие вещи бы открыла. А второе на что хотел бы обратить внимание — это репутационные риски у юрлица и у данного уважаемого специалиста. У меня такая мысль мелькнула: а не было ли это вообще основной целью данного судебного разбирательства. Потому что в частной медицине репутационные риски — это серьёзно.

Панов А.В.: Дмитрий несколько от темы отошли. Хотя замечание абсолютно правильное, у меня тоже мысль возникла после того, как я вас послушал.

Коллеги, традиционно, моя позиция. Согласно нормам процессуального права есть понятие допустимость доказательства. Те обстоятельства, которые устанавливаются могут быть подтверждены только определенными средствами доказывания. Мы с вами знаем есть 1006 постановление: наличие договора, в договоре объем услуг, взамен документ об оплате, кассовый чек либо иной документ. Если заказчиком выступило юридическое лицо, значит оплата только перечислением. Я полагаю, исходя именно из 1006 постановления и принципа допустимости доказательств судья и отклонила ходатайство о допросе свидетеля, потому что у нас свидетельские показания по закону о защите прав потребителя могут подтверждать реализацию прав потребителей при обмене товаров, но не говорится об этом с точки зрения оказания услуги. И я согласен с Игорем, с Александром, с Дмитрием видимо о том, что судебный инвестор вот эту громадную составляющую риска отсутствие документа об оплате не просчитал.

В результате что мы имеем?

Мы имеем факт нарушения прав потребителя, иначе бы компенсация морального вреда не была бы удовлетворена и потребительский штраф. Но основная сумма, не подтвержденная документами, прошла мимо. Как сказала Игорь, возможно здесь наличие налогового правонарушения. Если какие-то суммы идут мимо кассы, это уже налоговые правоотношения и есть уголовная ответственность. Вот моя позиция коллеги. Как правильно сказал Александр, наверняка будет апелляция. Потому что 60.000 общая сумма, наверняка не то, что хотел получить судебный инвестор. Поэтому к этой теме мы с вами ещё вернёмся. Не исключено, что может быть через месяц, через полтора-два как апелляционная инстанции рассмотрит апелляционную жалобу. В чём, наверное, мы с вами солидарны: она будет предъявлена. Коллеги, спасибо за ваше мнение, за вашу точку зрения, ну и за то, что мы опять в том же самом составе обсуждали этот вопрос. Поэтому напоминаю Вам о необходимости присутствовать и на последующих видеоконференциях по этому вопросу. До свидания.