Панов А.В.: Информационный портал Право-мед.ру начинает конференции апреля 2019 года. Начинаю с представления участников. Дмитрий Гаганов, юрист, специализирующийся на вопросах медицинской юриспруденции. Дмитрий, добрый день.

Гаганов Д.: Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, Игорь. Здравствуйте, уважаемые слушатели.

Панов А.В.: Совершенно верно Дмитрий, второй участник нашей видеоконференции Игорь Степанов. Юрист, член Ассоциации юристов России и руководитель некоммерческой организации инвалидов-больных рассеянным склерозом "Гефест", из Ярославля.

Игорь давно вас не было, рад видеть.

Степанов И.: Добрый день! Взаимно рад всех видеть. Добрый день, уважаемые коллеги и уважаемые зрители.

Панов А.В.: Уважаемые зрители, уважаемые коллеги переходим к теме видеоконференции.

9 с начала 2019 года и 121 с момента работы этого формата.

Рассматривать мы будем сегодня влияние судебной практики - определение судебной коллегии по гражданским делам (номер, даты есть) на рассмотрение исков к медицинским организациям при ненадлежащем оказании медицинской помощи.

Почему это определение так привлекло мое внимание, и мы с коллегами решили его обсудить?

Вот оно перед вашими глазами. Свеженькое, прошло всего лишь в полтора месяца.

Давайте я немножко для наших зрителей озвучу суть правоотношений.

Итак, как мы видим, по данному определению первоначально рассматривался иск к бюджетному учреждению здравоохранения из Ханты-мансийского автономного округа Югры, Мегионской городской больнице о компенсации морального вреда. Что являлось основанием иска? Сразу говорю, что женщина — это некое такое стилизованное обозначение истицы. Если вдруг она увидит это видео, то надеюсь на меня не обидится. Итак, что же стало основанием иска? А то, что её супругу был неправильно установлен диагноз. И он находился, по ее мнению, без оказания медицинской помощи. После поступления в лечебное учреждение через 3 часа скончался. Наступил летальный исход, и она лишилась дорогого любимого человека.

Просила взыскать компенсацию морального вреда в 3 000 000 рублей. Конечно же по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, которая причинно-следственные связи между оказанием/неоказанием медицинской помощи и летальным исходом не выявило.

Но судом установлено обстоятельство несвоевременного и ненадлежащего оказания медицинской помощи пациенту.

Поэтому суд посчитал что неправомерными действиями и действиями медицинских работников был причинен моральный вред супруге умершего, его жене. В том числе из-за того, что что она видела своего супруга, который находился на полу в момент смерти. А эта была палата, а не иное место.

Поэтому было взыскано коллеги 750 000 компенсации морального вреда из-за нравственных страданий, ненадлежащего оказания медицинской помощи. Не из-за смерти супруга, а из-за ненадлежащего оказания.

Больница подала апелляционную жалобу и суд апелляционной инстанции установил, что суд первой инстанции вышел за исковые требования, поскольку истица якобы не заявляла иск о компенсации морального вреда из-за нравственных переживаний, связанных именно с ненадлежащим оказанием медицинской помощи.

А поскольку суд первой инстанции вышел за пределы исковых требований, что прямо предусмотрено теми правовыми нормами, которые есть в соответствующем Пленуме Верховного суда о судебном решении, поэтому решение суда первой инстанции отменил. В удовлетворение компенсации морального вреда было отказано.

Однако истица подала кассационную жалобу в Верховный суд, который вынес соответствующее определение в ее пользу.

В чём нюанс? В чём фишка? Суд кассационной инстанции посчитал что если нарушаются права граждан в сфере охраны здоровья либо причинен вред жизни и здоровью граждан, а также ненадлежащее оказание медицинской помощи имело место, то право на компенсацию морального вреда имеет не только сам потерпевший (пострадавший), но и близкие родственники, которые видели, ощущали, претерпевали нравственные страдания из-за тех последствий, которые указаны в определении Верховного суда. То есть наличие родственных связей семейных отношений обусловливает претерпевание морального вреда.

И апелляционное решение отменил, а решение суда первой инстанции оставил в силе.

То есть в пользу истицы с Мегионской городской больницы №1 было взыскано 750000 руб. компенсации морального вреда из-за ненадлежащего оказания медицинской помощи ее супругу, хотя причинно-следственные связи нет. Что следует из этого определения Верховного суда?

Если имели место нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и здоровью, либо ненадлежащее оказание медицинской помощи родственнику, то второй родственник имеет право заявить иск о компенсации морального вреда той медицинской организации, где были установлены нарушения.

Вот это моё выступление по данному определению, по тем правоотношениям, которые имели место.

А теперь переходим к первому вопросу.

Коллеги, можно ли считать что те нравственные страдания, которые имели место у родственников по поводу нарушения прав его родственников в сфере охраны здоровья либо ненадлежащего оказания медицинской помощи, либо причинение вреда здоровью как новое основание в иске компенсация морального вреда к медицинским организациям?

Первым словом по данному вопросу в качестве ответа я предоставляю Дмитрию Гаганову. Дмитрий, озвучьте свою позицию.

Гаганов Д.: Новым основанием не считаю, что это может являться. Новизна заключается именно в судебном правоприменении. Вот что интересно. Поэтому ещё раз благодарю за то, что обратили внимание на столь интересный случай. Сам моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников. Это пленум 10 от 20 декабря 1994 года. Мне показалось интересно что тут изучался любопытный институт — это нематериальные блага. То есть напрямую было показано что эти нематериальные блага сохраняются даже если нет прямого указания в законе либо пленуме на нарушение прав. Тут нематериальные блага в более начальной категории. Более того была использована практика интересного от Европейского суда по правам человека, где была выделена категория тесная духовная эмоциональная связь. Эти связи были отнесены как раз к нематериальным благам их защите. На что хотелось бы обратить внимание? В самом начале этого судебного акта кассационной инстанцией было указано о том, что сама заявительница говорит о том, что ей не смогли объяснить причину смерти супруга, сказать в какой палате он находился и выяснилось, что они не знали о том, что тело умершего супруга уже находится в морге больницы. То есть это фактически обстоятельства, которые установил суд. С точки зрения уже самой медицинской, некачественность и несвоевременность кассационной инстанции были отнесены к тем обстоятельствам, при которых был причинен моральный вред. Несмотря на отсутствие причинной связи, ну или косвенной между дефектами и наступившей смертью. Очень интересное дело, думаю в дальнейшем послужит образцом.

Панов А.В.: Итак, Дмитрий считает, что нового основания не просматривается. Что считает по этому поводу Игорь?

Степанов И.: Я отчасти согласен с Дмитрием. Вопрос тут вот в чем. Дело в том, что моральный вред правильно сказано возмещается не по факту потери кормильца, смерти, что обычно возвращается в судах. А по поводу переживаний, то есть по нарушенному нематериальному личному благу. То есть истец испытывает нравственные страдания. Тут есть некоторый момент, который даже не с правом связан, а с медицинскими аспектами. Она переживает по поводу того, что испытывает ее близкий родственник при некачественном оказании медицинской помощи. Почему? Потому что не каждая некачественно оказанная медицинская помощь является основанием для данного иска. Почему? Потому что допустим не взяли анализ какой-то у пациента — это некачественное оказание медицинской помощи. Но при этом заболевании текло в таком ключе, что привело к смерти. И это зависит от течения заболевания, а не особенности оказания медицинской помощи. И тут я хотел бы сказать, что нельзя расширенно толковать любые последствия оказания медицинской помощи. То есть они могут быть связаны как-то со страданием пациента, связанны не с качеством оказания медицинской помощи, а могут быть и связаны. Поэтому нужна очень жесткая и точная экспертиза от чего он погиб, почему он погиб, испытывал ли он страдания от некачественного оказания медицинской помощи или от самого заболевания. Иначе у нас будет очень расширенный основание для подачи таких исков. Истица отметила именно то, что вследствие некачественного оказания медицинской помощи, нарушений больной испытывал сам некие страдания, потому что он лежал на полу. Она это видела. Она испытывала эти страдания. И ощущала то, что чувствует ее близкий родственник. Не от заболевания он погиб. Вернее, он погиб от заболевания, но при этом ему были причины страдания связанные с некачественным оказанием помощи. Вот этот тот тонкий аспект, на который я хотел бы обратить внимание.

Панов А.В.: Игорь тоже считает, что здесь особо новых оснований не просматривается. Коллеги, теперь моя позиция. Я, конечно, горд, что целую книгу написал по поводу применения потребительского законодательства медицинского страхования. И я изучал судебную практику именно этих оснований. Так вот в целом, в большинстве случаев при отсутствии прямой причинно-следственной связи между смертью и ненадлежащим оказанием медицинской помощи в пользу родственников достаточно редко взыскивалась компенсация морального вреда При просто причинение вреда здоровью, либо при нарушении прав супруга либо супруги в сфере охраны здоровья тоже крайне редко взыскивалась компенсация морального вреда. Хотя некоторые судебные прецеденты были, но незначительные. Я полагаю, исходя из той судебной практики, которую я исследовал, всё-таки эти основания - нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда здоровью без летального исхода и ненадлежащее оказание медицинской помощи о взыскание морального вреда в пользу близкого родственника всё-таки можно считать новыми. Потому что они ранее часто не встречались в отличии от тех исков, которые рассматривают суды. А теперь от первого вопроса переходим ко второму вопросу. Вот у нас есть судебный прецедент, как сказал Дмитрий интересный, а какие последствия могут быть я хотел для нашего здравоохранения?

Второй вопрос перед вашими глазами.

Как это повлияет на рассмотрение исков медицинским организациям?

По сути что Дмитрий, что Игорь уже начали отвечать кратенько на эти вопросы. Но теперь Игорю предоставляется право более углубленно на него ответить. Игорь, Вам слово.

Степанов И.: Я считаю, что данное определение оно как раз способствует тому, что возможен рост исков. Там ведь не сказано кто из родственников может подавать. Могут подавать все родственники. Допустим пришли в это время еще дети, внуки, братья, сестры и все падали по иску. Они будут рассматриваться. Да будут рассматриваться, потому что каждый иск может рассматриваться отдельно. Вот тут вот вопрос о том, что я говорил изначально как, будут суды рассматривать. Если они будут рассматривать по формальному признаку исходя из определения Верховного суда, то естественно для лечебных учреждений это будет очень плохо, поскольку возрастет нагрузка, финансовая нагрузка на медицинскую организацию. Поэтому тут должна проводиться четкая экспертиза. Действительно ли произошли нравственные страдания в результате именно некачественного оказания помощи и какой помощи. А не за счет естественного течения заболевания. Вот этот момент я хотел бы еще раз подчеркнуть. Потому что, если при каждой смерти будет проводиться экспертиза можно найти любые дефекты. Очень часто можно найти. Ну не сделать какой-то анализ допустим. Не вовремя сделали кардиограмму. Это ведь тоже нарушение качества оказания медицинской помощи. Но если это будет привязка к смерти, каждая такая вот неточность, то это будет не совсем правильно. Поэтому эти дела должны рассматриваться очень внимательно и очень внимательно проводится экспертиза. Иначе мы просто погрязнем в этих делах, так сказать исках и будет все не очень хорошо.

Панов А.В.: Игорь, ваш прогноз: количество исков по данным основаниям увеличиться?

Степанов И.: Да, количество исков по данным основаниям может увеличиться и скорее всего увеличится.

Панов А.В.: Может и скорее всего. Ваша точка зрения Дмитрий.

Гаганов Д.: Я считаю, что не повлияет на количество исков, но возможно, что повлияет на само содержание исков. Хотел бы обратить внимание, что в кассационной инстанции оценивал поведение вообще истца как супруги и сравнивал ее показания о том что она говорила что ей не смогли объяснить причину смерти, в какой палате он находился, тот факт что был фактически оставлен без оказания медицинской помощи, с данными экспертной комиссии. То есть по поводу опять этой духовной эмоциональной связи. То есть если человек был бы чужой, это бы прослеживалось в том числе по поведению истца, вот этой вот супруги. Кажется, что тут суд просто тщательно очень к делу подошёл. Хотел бы обратить внимание что в нашем судопроизводстве практически не применяется так называемая судебно-психологическая экспертиза. Разговоры, конечно, шли по поводу выраженности вот этих вот нравственных страданий, там свои конечно категории. Ну и во всём полагаются на судью, который исследует фактические обстоятельства дела. Ну а поскольку здесь речь идет о нравственных страданиях, о том, как вообще себя вел родственник либо родственница. Почему я на это обращаю внимание? Потому что в Невском районном суде Санкт-Петербурга у меня была очень похожая ситуация и там судья оценил несоответствия вообще исковых требований со стороны родственников его фактическому поведению. Так уж был, что называется привязан, что даже не явился тогда, в то время, почему не предпринял таких-то действий. А в нашем случае как раз кассационная инстанция вообще прислушалась к косанту и проверила, а что ж там на самом деле. Что касается технических вещей, здесь относительно разделение исковых требований. То есть специалисты, работающие в области медицинской юриспруденции, благодаря вашей внимательности и цепкости как раз обратят внимание на вот это вот предотвращение разделения исковых требований, по которому апелляционная инстанции прошла. Вот что я хотел бы сказать.

Панов А.В.: Дмитрий не прогнозирует увеличения.

Моя точка зрения. Ближайшие полгода точно нет. Но с учётом пространства интернета, практикующих юристов в этой сфере, которых становится всё больше и больше, я полагаю, что количество исков по тем основаниям, которые указала Судебная коллегия Верховного суда начнёт динамически увеличиваться. Особенно если медицинская организация с родственниками пациента не работает, не общается, извинения не приносит и так далее и тому подобное. Фактически Дмитрий обозначил позицию защиты медицинской организации по данным, новым я считаю основаниям иска. А на сколько действительно, вы переживали и страдали из-за причинения вреда здоровью родственника? Вы заявляете сумму 300 000 руб., а вы, будучи в городе Омске даже в больницу к своему мужу, брату, ребёнку не пришли. Откуда здесь может быть 300 000 руб. компенсации? Это моё мнение. И ещё обращаю внимание, коллеги, 750 000 руб. за нравственные страдания, не за физические, а за нравственные при отсутствии прямой причинно-следственной связи, это очень значимый прецедент по сумме компенсации морального вреда по подобным правоотношениям. К сожалению, а может быть к счастью, я не знаю, на него будут ориентироваться и стороны судебного процесса по подобным основаниям.

Коллеги спасибо за то, что выделили время на обсуждение данной тематики. Важное и влияющие на дальнейшее благополучие финансово медицинских организаций. Игорь, с вами совершенно согласен. Все. Всего доброго и до новых встреч.