Видеоконференция Право-мед.ру № 237 (28) от 9 ноября 2023 года, на которой рассматривалось решение суда по иску медицинской организации к сетевому изданию о защите деловой репутации.

Рассмотренный вопрос

• Доказательства о несоответствии действительности распространенных сведений, носящих порочащий характер

Участники:

• Панов Алексей Валентинович, главный редактор информационного портала Право-мед.ру, г. Омск , член АЮР
• Гаганов Дмитрий Борисович, юрисконсульт Ассоциации организаторов здравоохранения в онкологии г. Санкт-Петербург
• Галюкова Мария Игоревна, федеральный судья, Центральный районный суд г. Челябинск
• Степанов Игорь Олегович, врач - невролог, клинический фармаколог, юрист, председатель Ярославской областной общественной организации инвалидов-больных рассеянным склерозом "Гефест", г. Ярославль, член АЮР
• Печерей Иван Олегович, партнер экспертно-юридической группы Medica Proof, г. Москва

А. Панов: Включаю, как обычно, свою презентацию. 28-я текущего года и 237-я с начала работы формата: Защита деловой репутации в медицинской организации.

Что явилось нашим профессиональным общением? Судебный прецедент. Иск детской-городской клинической больницы Оренбурга о защите деловой репутации юридического лица к сайту orenday.ru, где учредителем, руководителем проекта является индивидуальный предприниматель Родионов Виктор Михайлович.

Что явилось основанием для иска?

Была публикация, которая на самом портале не сохранилась, но ее копию я нашел в ДЗЕН канале.

Название перед вашими глазами.

Если перейти на сам orenday.ru, этой публикации нет, она уже удалена, по крайней мере через поиски я ее не нашел.

Что было в этой публикации?

Речь шла о ненадлежащих действиях при оказании медицинской помощи ребенку.

Выжимки из публикации изложены.

Доктора не реагировали, кровь, мочу для исследований не собрали. Заведующая госпиталем сообщила, что не знает, как ребеночка лечить. Ну и медики не справились с задачей. Профессионализм в общем на лицо.

Был вынесен судебный акт, судебное постановление.

Информацию мне предоставил любезно Дмитрий Гаганов.

Те сведения, которые были распространены на портале, признанные порочащими деловую репутацию Оренбургской областной клинической больницы и возложена на предпринимателя Родионова В.М. обязанность провернуть несоответствующие действительности в следующие суждения.

Это предыстория.

Тот вопрос, который уносит на обсуждение коллег. А какие, собственно говоря, имеются доказательства о несоответствии действительности распространенных сведений, носящих порочащий характер?

Поскольку Дмитрий Гаганов предложил тему для обсуждения, Дмитрию первому слово. Дмитрий, пожалуйста.

Д. Гаганов: Благодарю за предоставленную возможность. Как говорится в одном известном фильме, какие есть будут ваши доказательства. Понятно, без доказательств процесс не может быть реализован. Вот самого судебного решения мы конечно не исследовали, мы видели только выжимку, это раз. Во-вторых, на сайте самого суда изложено следующее: публикация описывается история болезни находящаяся на стационарном лечении вместе с матерью. В статье родственники утверждают: лечение некачественное, диагноз был поставлен неверно, медицинский персонал бездействовал. В публикации содержатся, вот здесь уже интересно, потому что, скорее всего, это цитаты из выводов судебно-лингвистической экспертизы. В публикации содержатся фразеологизмы и обороты, имеющие в себе негативный подтекст, создают отрицательный образ врача и медицинского учреждения в целом. Опубликование данной статьи спровоцировало резко отрицательное отношение к медицинским работникам учреждения, что подтверждается негативными комментариями к публикации.

Очень интересная судебно-лингвистическая экспертиза. Ну, а дальше цитировал уважаемый Алексей, с момента поступления проявляли равнодушие, забраны не были, по итогам лечения был выписан с положительной динамикой.

При подготовке к данной конференции произошло следующее. Алексей выслал нам ссылки на два варианта публикации, которые вообще были исследованы в судебном заседании. И во второй публикации выяснилось следующее, что мать ребенка связывала с начальником управления организации медпомощи детского населения департамента здравоохранения, который поставил ситуацию на личный контроль и проверил все утверждения на соответствие действительности. Тем не менее, получается как? В суде не исследовали следующий факт: сообщила ли мать вот этому индивидуальному предпринимателю, который ведет этот портал, является учредителем средства массовой информации, эту информацию? Как я понял, в том отрывке, который нам представили, нет информации о том, сообщила она, проверил ли он данные, уже после того, как разместил публикацию и до публикации. На основании этого выяснили, что сообщение не соответствует действительности.

Что касается вообще позиций Верховного Суда по делам данного типа. В 2022-м году определение судебной коллегии по гражданским делам, которое подняло, так сказать, на методологическую высоту решение данного вопроса.

Должны быть исследованы следующие обстоятельства. Из установленных судами обстоятельства, в частности, из приведенного содержания отзывов следует, что пользователи … и … утверждали о недобросовестном поведении того-то и того-то, о невыполнении им обязательств по договором о некачественно проведенных операциях в причинении вреда здоровью. При таких обстоятельствах, в соответствии с приведенными высшим положением для правильного разрешения требований судов согласно статье 57 ГПК РФ необходимо было в качестве юридически значимых обстоятельств определить имели ли место в реальности факты проведения операции названными пользователями, проводились ли они именно этим лицом, имели ли место в проведении здоровья пациентов и привели ли операции к отрицательным результатам, в том числе имели ли места факты проведения …. операций в других случаях.

В зависимости от установленных обстоятельств, суду следовало определить, чем являются отношения пациентов к процессу проведения операции и их результатам, если эти события имели место в действительности: их оценочным мнением или утверждением о фактах.

Если утверждением о фактах, то соответствующими или несоответствующими действительности. Это разъяснение ВС РФ.

Вот что я хотел бы сказать, ну, так сказать, под итогом правовой позиции Верховного Суда, направленного на единообразие, правоприменение.

А. Панов: Понятно. Иван, пожалуйста, дальше.

И. Печерей: Коллеги, на самом деле здесь, мне как мне кажется, очень сложно рассуждать, не имея решения суда, не анализируя его. Я поэтому просто коротко скажу, что данное дело, его результат и его вообще история возникновения мне импонирует тем, что медицинская организация в данном случае нашла себе возможность, время обратиться в судебные заседания за защитой своих прав по защите своей профессиональной репутации, соответственно, честь и достоинства конкретных … Вот, и, соответственно, это дело было ими выиграно. То есть это достаточно серьезный прецедент, направленный на то, что другие медицинские организации будут следовать этому положительному примеру. Другое дело, сложно сказать, почему это все произошло. Конечно же, надо смотреть судебно-лингвистическую экспертизу, поскольку она действительно здесь была проведена, и именно ее данные, ее заключение легло в основу решения, конечно же, но здесь действительно импонирует то, что Дмитрий Борисович озвучил, совершенно верно, что речь идет о том, действительно, соглашусь, что это, скорее всего, были тезисы, судебно – лингвистической экспертизы, связанные с тем, что были негативные отзывы, факт негативных отзывов был подтвержден, и, соответственно, было подтверждено их распространение, то есть негативные отзывы распространялись и формировался тем самым негативный образ медицинского работника. Вот такое заключение от судебно – лингвистической экспертизы. Мне кажется, очень важно именно прецедентно. То есть, если такие заключения выносятся, это очень хорошо по причине того, что действительно очень много отзывов, которые оспариваются, что у них действительно негативный характер, и это не всегда как бы, не всегда берется во внимание судами, уж тем более не всегда берется во внимание эксперты.

А здесь я считаю, что это очень такой интересный нюанс и очень важный нюанс, очень важный прецедент создан. Вот, коллеги, вкратце, мое мнение.

А. Панов: Слово Игорю Степанову. Игорь, продолжайте.

И. Степанов:

Уважаемые коллеги, надо отметить, что данное дело касается 152 статьи Гражданского кодекса Российской Федерации. Защита деловой репутации по сути дела. Деловая репутация это уровень доверия граждан. И по этой статье доказательства кто должен представить? Прежде всего ответчик. Эти доказательства должны быть допустимы и относимы. Понятно, что доказательства по гражданскому процессу могут быть в виде экспертиз, показаний свидетелей, фото и видеоматериала. На мой взгляд, именно ответчик несет бремя доказательства о том, что эти факты, которые были изложены в статье, являются правдивыми и достоверными. И, соответственно, к чему мы приходим, что ответчик не мог предоставить данные доказательства, которые были приняты судом. То есть, и плюс дополнительно недостоверные данные, он не мог доказать это. И плюс судебная-лингвистическая экспертиза, которая показала, что были употреблены не совсем правильные выражения в этой статье и в чем принесен этой статьей вред деловой репутации.

Но дело в том, что деловая репутация – это не материальное благо, но могла бы больница еще и потребовать убытки, которые могла бы понести данная больница вследствие данной публикации. То есть материальные убытки можно было еще и требовать, кроме того, что удалить эту статью из средств массовой информации. Поэтому мы не видим по материалам, которые были представлены, разбирались ли какие-нибудь там дополнительные доказательства со стороны ответчика, но скорее всего, я когда почитал эту статью, он и не мог их представить, потому что вот по сути статьи, там просто кто-то что-то сказал, кто-то чего-то передал, то есть можно, что угодно, если это не подтверждено, выдумки могут быть различные. Но все, что сказано, должно иметь доказательства. Они не представлены были. Поэтому ответчик проиграл дело.

А. Панов: Спасибо. Мария, ваше веское слово.

М. Галюкова: Ситуация на самом деле очень интересная, и мое некоторое её видение. В 2016 году, если не ошибаюсь, был обзор Верховного Суда по делам о защите чести и достоинства. И там Верховный Суд высказал очень интересную мысль, применительно к поставленному вопросу этой видеоконференции, о том, что можно подтверждать любыми доказательствами позицию стороны. И здесь было, конечно, очень правильно озвучено, что это и свидетельские показания, и скриншоты, и два основных доказательства, почему бывает. Поясню первое, это, конечно, заключение лингвистической экспертизы, именно экспертизы, потому что очень часто у нас стороны первоначально дают заключение именно специалисту, чтобы выйти в процесс, чтобы развернуть этот процесс. И уже потом стоит вопрос, чтобы перейти на лингвистическую экспертизу. Но давайте не забывать, что у нас очень большая специфика этого дела. Это медицинское дело. И судебная практика сейчас идет по следующему пути.

У нас проводятся две экспертизы, фактически. Это то, что у нас качественно оказана медицинская помощь, а исходя из заявленной фабулы, дело у нас ставилось под сомнение вообще компетенция врачей и качество оказания медицинской помощи. И у нас в том числе это подлежит доказыванию исходя из медицинской документации, исходя из показаний врачей. И уже после этого мы идем на оценку именно лингвистической составляющей. Очень интересный фрагмент прозвучал о том, что негативные отзывы в том числе учел эксперт. У меня здесь вопрос. Первый вопрос. Были ли поставлены судом вопросы о том, каким образом влияют негативные комментарии на саму данную ситуацию? Потому что первоначально же мы перед экспертом ставим вопрос именно по публикации, а здесь мы уходим немножко, скажем так, ниже на комментарии.

И второе, всё-таки мне кажется, что это правовой вопрос, вопрос суда, а не вопрос экспертизы лингвистической. И здесь нужно тоже опять смотреть определение о назначении экспертизы, потому что иногда суды пишут о том, что разрешено эксперту в порядке экспертной инициативы разрешить иные вопросы, имеющие существенное значение для дела. Поэтому не вышел ли здесь эксперт за пределы своей компетенции. Но в любом случае, как бы, прецедент очень интересный и очень уникальный. И вот о чем я еще хотела вспомнить и добавить. Дело в том, что вот по такой категории дела мы сначала доказываем фактические обстоятельства дела, а потом уходим на личность, на личности врачей, которые пострадали при таких публикациях, на личности медицинского персонала. И, конечно же, здесь будет огромное значение иметь характеризующий материал, то есть опыт, компетенция, стажировки врачей. Но имейте в виду, что если у нас изначально идет врачебная ошибка, ну, не нравится мне это слово, но я его употреблю, то ни о каком положительном, скажем так, влиянии личности на ситуацию уже речи быть не может, оно как бы нивелируется в данном случае.

Поэтому здесь тоже нужно очень по тонкой грани, в плане доказательств, проходить. И последнее, о чем хотела я тоже вспомнить, о чем хотела рассказать, вот я так предполагаю, что в данной ситуации сторона пошла по классическому пути по исковому заявлению. Но у нас есть еще очень интересный момент, это право на забвение, которое действует с 1 января 2016 года, которое предусмотрено обращением непосредственно к поисковой системе Яндекс, Гугл. И вот в данном случае можно пойти по пути защиты своей деловой репутации, тоже при такой же доказательной базе, но через поправку, а не через классическое производство. У меня все, спасибо.

А. Панов: Мария, веское дополнение, благодарю.

Коллеги, продолжаю традиционно. Тема врачебных ошибок – « ай-я-яй» тема для СМИ. Кровь-мочу не взяли, зав госпиталем не знал, как лечить, ребенок в плохом состоянии, ну, востребована публикация, будут её смотреть. Поэтому СМИ на это идут. В результате вот возник такой иск. Сделаю акцент. Стоимость лингвистической экспертизы, смотрел в интернете, тарифы где-то от 15 000 до 30 000, может быть выше.

Д. Гаганов: 75.

А. Панов: – А, ну, 75 000. Госпошлина 6 тысяч рублей, юрлицо обращалось, высказано с предпринимателя. То есть здесь имеют место определенные затраты. Судя из той усеченной информации вопрос качества, соответствия требованиям при оказания медицинской помощи не исследовался

Мария обратила внимание, что это одна из составляющих. Это тоже стоимость судебно-медицинской экспертизы 50-150 тысяч рублей. Соответственно, если юридическому лицу идти в суд, где-то 200 000 нужно иметь. Даже если выиграем дело, здесь с предпринимателя, я думаю, судебные расходы можно будет взыскать.

Если это чисто будет гражданин, то есть расходы понесены, деловая репутация защищена, но это обладает определенной стоимостью - 200 тысяч рублей для учреждения здравоохранения значимая сумма. Не каждая больница, поликлиника будет готова пойти на эти судебные расходы, да еще потом а возможно взыскать их с гражданина.

А в качестве доказательств дополнить нечего. Надлежащее ведение медицинской документации, решение врачебной комиссии по оценке данной ситуации, думаю тоже может вполне проходить, заключение судебно- медицинской экспертизы, а порочащий характер публикаций через лингвистическую экспертизу. В общем-то ничего нового я не дополнил.

Поскольку сейчас у нас очень развиты все системы отзыва, ну тот же дубль ГИС, да, где к любой медицинской организации внизу есть комментарии положительные и отрицательные. По идее исков должно быть много, но все, на мой взгляд, упирается именно в материальную составляющую.

Ну а в целом выражу мнение: больница молодец, пошла в рамках правого поля и доказала свои надлежащие действия. Коллеги, спасибо за профессиональное общение, рад был встрече пяти профессионалов в сфере медицинской юриспруденции. Всего доброго! До нового профессионального общения!