 |
27 июля 2024 г. суббота |
ГД: круглый стол по вопросам правовой защиты врачей. Стенограмма выступлений. Часть 6. Окончание
Алексей Панов
Окончание стенограммы выступлений. Перейти к части 1, части 2, части 3, , части 4, части 5.
А. Аронов: Добрый день, уважаемые коллеги. Меня зовут Александр Аронов. Я доцент кафедры РМАНПО, медицинского права, член правления Национальной ассоциации управления сферы здравоохранения, руководитель правового комитета, адвокат, представитель коллегии адвокатов «Аронов и партнеры». Большое спасибо всем докладчикам, это было очень интересно. Мы немножко глубже копнули, чем все присутствующие, и определили, что всё-таки 6 тысяч ежегодных обращений, которые поступают в Следственный комитет, из них 90% — это пациенты и родственники пациентов.
Дальше мы определили, почему они поддают эти заявления, и определили, что у них вообще просто нет никакого иного маршрута для того, чтобы получить какую-либо сатисфакцию или компенсацию. Таким образом, получается… Вот юристы кивают, значит, говорят в тему. Получается следующая ситуация. У нас более половины медицинских организаций и учреждений – это государственная система здравоохранения. Подушевое финансирование. Подушевое финансирование не предполагает никакой компенсации морального вреда жизни, здоровья, реального причинённого ущерба жизни и здоровья. Остальные проценты частной системы здравоохранения каким-то образом застрахованы. Страховые институты не работают, не являются самыми популярными видами страхования, потому что страхуется соответственность медицинской организации, ни в коем случае не ответственность персонального врача.
И таким образом мы понимаем, что у пациентов, в принципе, никакого иного маршрута, кроме как пойти в Следственный комитет, нет. Почему? Потому что это простой путь. Это простой, понятный для него путь. Он пишет заявление, дальше следственные органы начинают работать, механизм включается, экспертизы, экспертный центр при Следственном комитете, никакие подведы Минздрава больше не могут проводить никакие экспертизы в рамках уголовных дел. И на выходе мы получаем то, что получаем, негативные информации в СМИ по поводу профессии врача и последствия, связанные с тем, что возникает какая-то процессуальная война между пациентом и врачом.
Хотя, давайте определимся, кто такой врач. В законе, который у нас сегодня много раз обсуждался, нет понятия врача. Есть понятие медицинский работник и лечащий врач. Мне кажется, это большое упущение, которое нужно преодолеть. Дальше, кто такой медицинский работник? Трудовые отношения, как и любой другой работник медицинской организации, ни больше, ни меньше. Это не самостоятельный субъект гражданских правоотношений, а он должен быть самостоятельным субъектом гражданских правоотношений.
И в этот самый момент мы решим все задачи, все проблемы, которые у нас есть. Мы дадим ему возможность застраховать его профессиональную ответственность, и мы дадим возможность выйти из серой зоны. То есть мы решим проблему, связанную с существующей системой здравоохранения путём предоставления врачу самостоятельного статуса субъекта гражданских правоотношений. Именно об этом мы и говорим.
Не нужно менять никакую систему, нужно дополнить существующую систему здравоохранения, правовой порядок, параллельным порядком, предоставив врачу самостоятельный статус по аналогии со статусом адвоката, например по аналогии со статусом нотариуса, например.
Но при вхождении в эту систему нужно определить критерия надо сдавать экзамен не надо сдавать экзамен кто будет принимать этот экзамен как будем учитывать интересы.
Б. Башанкаев : Принято, но тут сколько юристов столько и мнений и плюс и менее три дополнительных мнения. Спасибо большое. У нас в зале много людей, которые просто приехали издалека, хотя Башкирия не так далеко по идее, но это тоже путь. Рауль Макфурович Халфин, представитель Республиканской организации Башкортостана, профсоюза работников здравоохранения РФ. Рауль Макфурович, по существу, в регламенте, спасибо.
Р. Халфин: Да, очень тезисно. По-моему, по большому счёту, по основным группам риска с точки зрения безопасности к единому мнению приходим. Это, прежде всего, физическая угроза жизни, это риски в связи с оказанием медицинской помощи, это охрана труда, условия труда и информационная безопасность в широком смысле этого слова.
На наш взгляд, самыми все эти риски, собранные воедино, это наша служба скорой помощи и очень близкая уже участковая служба и неотложная помощь. Поэтому мы в республике, кстати, я также член СПЧ регионального, мы очень хорошо взаимодействуем и инициатива вот по вопросам зарплаты тоже у нас в Уфе родилась на встрече с господином Фадеевым, с Курултаем (госсобранием), с Единой Россией.
Поэтому мы тоже провели опрос по скорой помощи. Это Башкортостан и Челябинская область, наши соседи. В принципе ответы совпадают, трудности при оказании помощи.
Первое место это грубое, так это грубое потребительское отношение пациентов и их родственников. Врачи на круглых столах, работники скорой так и говорили. То есть они не просили газовые баллончики, они говорили, пусть к нам перестанут относиться как к обслуге.
Также есть переноска, то это физическая нагрузка буквально. И на третьем месте уже агрессивное поведение пациентов и их родственников.
Также отмечается среди трудностей заполнение отчетной иной документации, бюрократизация, дебюрократизации, она тоже звучит, здесь пока не готов сказать, у нас нет решения, но вот звучит.
И, конечно же, перегрузку и профессиональное выгорание. С точки зрения, какие меры, ну мы назвали это привлечение и сохранение кадров. На первое место в основном это были фельдшеры выездных бригад, защита работника на законодательном уровне, усиление ответственности пациентов, ну или родственников за нападение.
Второе – это уже доплаты работникам со стажем и молодым специалистам и страхование от частных случаев. Озвучиваете, передавайте ответы. Я думаю, все-таки вопрос вот этого особого статуса, как работникам МВД, ну как минимум работникам выездных бригад.
Это проще, чем всем более 2 мл наших работников здравоохранения достаточно успешно. Более 50% конфликтов в досудебном порядке, еще более 35-40% выигрываем. Также обеспечиваем материальную поддержку при расходе на адвокатов экспертизу. И учитывая, что звучала правовая и грамотность, также организовали правовую школу, это работает. Стараемся сделать ее профилактической, потому что потребность больше у тех медорганизаций, которые действительно столкнулись с валом исков. Они уже у нас в очереди. Очень много дел, не знаю, как назвать этот механизм, для создания пути для недовольного пациента, но это действительно нужно.
Мы часть вопросов просто решаем внутри больницы, условно третейский суд пока. Опыт будем распространять и дальше. И статус особый и вот эта мера страхования также звучит действительно от медиков, которые добровольно или в отпусках выезжают на помощь в наши новые регионы.
Б. Башанкаев: Присаживайтесь. В Екатеринбурге тоже очень мощная профсоюзная организация защищает врачей. Это тоже помогло избежать грозных осложнений. Напомню, что Верховный Суд, коллеги юристы, подтвердите, у нас раньше, если моральные издержки, страдания раньше оплачивались в размере до миллиона рублей, это было очень невероятно много, то недавно был иск удовлетворен в размере 15 миллионов рублей. Да, а сейчас? Два раза по 50. То есть теперь моральные издержки, вот эти вот нанесенные душевные травмы, они безмерные. Вообще. Поэтому, дорогие друзья, у нас следующий докладчик Кирилл Геннадьевич Редько, тоже медицинский юрист, с позицией, с ощущением своей правды. Обязательно сделаем фотографию, не переживайте. А если хороший доклад, то два раза пригласим.
К. Редько: Если позволите. Глубокоуважаемый Бадма Николаевич, глубокоуважаемые организаторы конференции. Позволю пока загружается презентация. Пару слов сказать. Я уже больше 10 лет завещаю только медицинские организации. У меня юридическое образование второе. Закончил тот же университет, что все наши правительство, Санкт-Петербургский государственный университет, юридический факультет, который, кстати, в лице Игоря Михайловича уже 12 лет преподает медицинское право, магистрская программа.
Первое обучение у меня образование медицинское. С 2001 года я соавтор уже пяти изданий по травматологии ортопедии, поэтому вопросы медицины знаю достаточно хорошо. С учетом всего того, что было сказано, просто предложение по тематике того, что мы сегодня услышали.
По дебюрократизации. Исключить для врачей введение какой-либо документации, кроме медкарт. Для ассоциации разработать краткие понятные образцы заполнения карт. Просто рекомендовать ассоциациям разработать краткие образцы заполнения карт. Все видели новую стационарную карту, вряд ли кто-то ее полноценно сейчас может заполнить. Для ассоциации разработать компактные, удобные формы ИДС, которые будут позволять сэкономить рабочее время врача, и сделать комплекты ИДС, чтобы могли врачи сразу подписывать весь комплект, а не бегать за каждым. Такое возможно. Наш базовый 1051н и раньше 1177н спокойненько отправляли к 390н, где, в общем-то, перечень этих согласий. Что касается контроля качества.
Глубокоуважаемые коллеги, в судах, я постоянно хожу в суды, сейчас одновременно идет 10 судебных дел, экспертиза проводится, в том числе судмедэкспертиза, по 203-му приказу.
Давайте говорить честно. У нас критерии этого приказа, они все существенные. Вот заполнение всех разделов меддокументации. Судмедэксперт будет вынужден поставить дефект, если у вас какая-то графка не заполнена. Мы уже озвучили это предложение, и Минздрав вроде как сказал, что они будут над этим работать, но пока я не видел правок в 203-й.
Сколько времени врач тратит на заполнение меддокументации? Давайте приведем к отраслевой норме. Если не успевает, не хватает 35% выделенного времени, значит, нужно делать что-то с формой заполнения, либо выделять больше времени. И что касается безопасности, то, что, собственно говоря, тема сегодняшней конференции. У нас есть определение безопасности. Это отсутствие недопустимого риска, связанного с возможностью нанесения ущерба. Где определение указано в слайде? То есть у нас есть риск всегда. Как было сказано, он есть риск везде. Давайте обсудим с Верховным Судом, я уже четвертый докладчик, который об этом говорит, о том, что сам Пленум Верховного Суда сказал в разъяснении, что 238-я характеризуется умышленной формой вины.
Несоответствие оказания услуг охвачено умыслом. Предлагаю внести определение в 323 ФЗ, у нас нет этого определения безопасности, как отсутствие недопустимого риска, связанного с возможностью нанесения ущерба, и дать определение недопустимого риска.
Коллеги, очевидно, это несоблюдение порядка стандартов клинических рекомендаций. Думаю, никто спорить не будет. Но открываем, я травматолог, открываем клинические рекомендации. Не проведение операции при переломе шейки бедра в 48 часов – это дефект.
Значит, нам что нужно? Пересмотреть все клинические рекомендации в условиях того, насколько они действительно могут быть оценены как дефективные. И, пожалуйста, давайте не будем обратимся к Верховному Суду, чтобы не заключать врачей под стражу до внесения судом решения. Такой прецедент есть по делам об экономических спорах. Благодарю за внимание.
Б. Башанкаев: Тоже очень важно для меня это мнение было. Спасибо огромное. А можно вот сюда. Да, потому что кто не знает Елену Ефимовну Петряйкину, ну наверное плохо разбираются в профессии. Это наше РДКБ, это детки, сложные детки со всей России туда приезжают. И Елена Ефимовна обладает тоже большой мудростью и философским отношением к профессии нашей.
Е. Петряйкина: Спасибо. Спасибо огромное. Спасибо за такое представление. Вы знаете, очень сложная задача. Столько выступало знаковых людей. Все на самом деле сказано, все поддерживаю. Очень кратко скажу. Вы знаете, мне посчастливилось учиться, я училась на нашем старейшем педиатрическом факультете во втором меде, разрешите так называть, у икон скреп педиатрии, и они нас вот, тех, которые сейчас на портретах, вот, они дали нам такую, старались дать нам такую высокую этическую планку, они всегда говорили, что если ты в чем-то сомневаешься, конечно, это было время непотребительского экстремизма, а даже наоборот, не очень, наверное, помним мы советское время хорошие пациенты ориентированности, но сомневаешься в чем-то, сделай в интересах пациента.
Так вот, моё глубочайшее мнение, что кроме явных каких-то уголовных личностей, ну, лично вот не знаю таких историй, врач сделать умышленно не в интересах пациента не может. Такие люди давно ушли из профессии, рассказывали там зарплаты, тор сё. У нас сложная профессия, у нас профессия, как бы, так скажем, трудно используемая для обогащения, у нас служение, а не работа. Вот, поэтому, поэтому мне кажется, да, что я подниму прежде всего страхование профессиональной ответственности и все изменения, но просто хочу обратить внимание, да, статистики очень мало, всего 19 случаев, ай-яй-яй. Но могу сказать, что в Российской детской клинической больнице ведущая, одна из ведущих федеральных, самая большая многоопрофильная университетская клиника минздрава. В настоящее время с 18 года тянется дело я еще не руководила но тянется отстранена от работы доктор-онкогематолог по пресловутой 238 статье то есть умышленно. Основным аргументом является, я не знаю, не вижу Галины Анатольевны, не вижу онкогематологов, если они в зале есть, идет химиотерапия, как мы знаем, невозможно вылечиться от лейкоза, не пройдя фазу аплазии, это самое страшное время. Сепсис, заразила сепсисом, то есть обвинение на грязных руках, так как вот заразили, знаете там, не знаю, там сравнение с пупочно-катетерным каким-нибудь. Понимаете, реально я никогда это... Я знаю, в Морозовской больнице, которую я раньше возглавляла, самая большая московская больница, каждая третья госпитализация в Москве, но обязательно несколько раз в год в приемном отделении рукоприкладство к врачам.
Причем когда один из врачей решил ответить, тут же жалоба на него, и мы его долго и тщательно защищали. И пришла с 18 года дела, и вот приходит, да, возбуждено уголовное дело, отстраните. Доктор был в отпуске, о чем я честно следователю написала, заведующая онкогематологией, ведущего учреждения. Честно написала, после чего ректору пришло, что мне срочно надо вынести выговор, потому что как я посмела как бы не выполнить какие отпуска и так далее.
Да, второй доктор, который по этому же делу за это время успела перейти в отделение детской онкологии онкоцентра, и уже её отстраняла профессор Варфоломеева, а не я. Без все наши письма отстраните хоть вот это то, что Александр Александрович, да, наш, сказал. Я не буду за ним повторять, он у нас парень неэмоциональный, он статьями в основном апеллирует. Мы обязательно вам напишем, Бадма Николаевич, его презентацию, наше предложение в письменном виде, чтобы вы учли, ну и есть же стенограмма.
Вот, но второй доктор также отстранен в один день. Это Москва без средств существования, когда мы написали следователю, что пожалуйста есть статья, отстраните хотя бы своим решением, она хоть МРОТ будет получать, ну все-таки, значит, как бы меня даже не удостоили ответом. Поэтому, да, очень жаль, что нет Следственного комитета. Спасибо огромное. Всегда с вами, всегда к вашему услугам.
Б. Башанкаев: В ответ на то, что я вступился за врачей, попросил Генеральную прокуратуру тоже внимательно обратить на это дело их пристальный взгляд, на меня жалобу написали в Государственную Думу. Причем вот такую. Да вот такую. Тоже отстранить, лишить депутатства и выгнать обратно в Калмыкию. Николай Кириллович, нет, хватит. Сегодня уже по серьезному. Женщина с 18-19 годов не может кормить семью, работать как врач. Это просто ниже плинтуса. Это как-то вообще неправильно. А как будто бы она специально ходила, этого тяжелого ребенка, у которой шансы выжить было 5-10 %. Специально ходила и уморила. Ну, это смешно.
Юрий Александрович Жулёв, наш дорогой друг, это человек, который, в общем-то, тоже нас оценивает, Всероссийский союз пациентов. Юрий Александрович, ну вы же понимаете, о чем мы сегодня говорим? Вы видите это с другой стороны. Конечно, понимаю.
Ю. Жулев. Первое, я штрихами. Пациенториентированность – это не только пациент, но и врач, потому что пациент-ориентированность это не только пациент, но и врач, потому что пациент-ориентированность это команда врач-пациент и без врача это просто невозможно. Именно поэтому мы также выступаем за защиту и юридическую и социальную поддержку врачей, о чём говорил Ян Владимирович. Пациенториентированность — это ответственный и приверженный лечению пациент, но для этого он должен быть информирован, он должен быть погружён в процесс, он должен понимать суть лечения, возможные исходы лечения — это к разговору о последствиях, и быть участником этого процесса, а не некой безмолвной куклой.
Мы за полную, безусловно, декриминализацию деятельности врача, но для этого нам нужно предпринять очень серьезные системные шаги, о чем уже говорилось, включая страхование медицинской ответственности. Раз.
Второе. У нас должны быть другие механизмы, простите за это слово, но наказание врача в случае явных грубых ошибок. Они должны носить профессиональный характер, административный характер, но не уголовный. Об этом тоже сегодня говорилось. Это крайне важные моменты.
Следующее, о чем нам нужно говорить с вами, это о том, что данная дискуссия не должна возводить баррикады, она должна устанавливать мосты. Поэтому я, как не приемлю термин «врачи-убийцы», не приемлю как пациент тоже, так и не приемлю термин пациентский экстремизм. И врач и пациент — это мы с вами. Такое ощущение, что это где-то на Луне, как это отдельно появился класс социальный в нашем. Это мы с вами. Со всеми преимуществами и недостатками. Я могу согласиться с термином потребительский экстремизм. Вспомните историю с Макдональдсом, почему там всё обклеено - осторожно-горячо, осторожно-скользко и так далее. Это из этой же области. Это будет всюду, но это не пациент как таковой.
И хочу сказать, что нужно очень аккуратно разбирать завалы, очень аккуратно, потому что должен быть баланс. Я всё-таки представитель Всероссийского Союза пациентов. И самый болезненный – помощь и услуга. У меня вчера была репетиция. Кстати, Следственный комитет пришел на «Медицину и качество». И мы репетировали. Я репетировал круглый стол данный, и, значит, опять-таки вот услуга и помощь. Я слова не беру обратно, сказал, что медицинская помощь — это разновидность социальной услуги государства, я это сказал, отметив, что деятельность врача — это не обслуживание, это действительно служение, это очень важный момент. То есть, мы говорили, мне говорили, что в Конституции нет услуги, есть помощь, а в Конституции есть программа обязательной гарантии?
Нету. А там просто бесплатная медицинская помощь, да? Поэтому дискуссия очень сложная. Если нам поменять термин и всё изменится, во что я не верю, то ради бога. А вот если мы будем коренным образом менять систему, и не будет зависеть это услуга или помощь, а и врач будет защищен, и пациент, и врач будет социально оказывать поддержку, и не думать, выписывая рецепт, что он получит наказание. Вот тогда у нас все заработает.
И извините ради бога, но когда мы обсуждаем судебные дела, я вам новый ракурс, здесь ни разу это не было сказано. В суды подают не только на врача, суды подают для того, чтобы получить жизнеспасающее лекарство. Потому что, к сожалению, в регионе говорят, а по-другому никак. Подай на нас суд, и тогда ты получишь это лекарство. Коллеги, я что-то новое вам говорю? Думаю, что нет. Так вот, вводя новые правовые конструкции, наказание пациента за, так сказать, заявление и так далее, мы об этом тоже должны думать, потому что излишняя урегулированность и наказание могут привести к другим перекосам.
Коллеги, мы в теме, мы ваши союзники, еще раз повторю, готовы участвовать в рабочей группе и в спокойной обстановке обсуждать, что нужно сделать для того, чтобы защитить и поддержать наших дорогих врачей. Благодарю.
Б. Башанкаев: Я знаю, что на ВКС у нас силовики наши любимые сидят. Я знаю, что вы отдельно потом напишете свое мнение. Поэтому в отсутствие очного, больших силовиков, наверное, Олег Олегович за всех ответит, как всегда.
О. Салагай: Спасибо большое, глубокоуважаемый Бадма Николаевич, глубокоуважаемые коллеги. Но прежде всего я не буду уже злоупотреблять временем. Вообще, надо сказать, Бадма Николаевич, редко какое мероприятие проходит ровно в отведённый промежуток времени. Вот сейчас 2 часа 1 минута, да, и это ровно то время, два часа, когда вы планировали завершить. Мне кажется, вот такая же четкость, она должна быть в рамках обсуждаемой нами тематики. Действительно проблем очень много. Я много для себя записывал, не буду, наверное, может быть, пересказывать тех важных элементов, которые прозвучали.
Я скажу, наверное, о нескольких вещах. Во-первых, применительно к точности. Но всё-таки, коллеги, давайте мы изберём конструктивную риторику для обсуждения этой темы. Я с интересом для себя слышал выступление Людмилы Борисовны из Оренбурга по поводу 40% выпускников и Министерства здравоохранения, которое какие-то направляют бумаги. Я не могу не отреагировать, потому что вы назвали конкретные цифры и прозвучали конкретные обвинения в адрес Министерства здравоохранения. Но прежде всего скажу, что, конечно, не 40%. Давайте говорить о конкретных цифрах.
Во-вторых, никаких таких указаний от Министерства здравоохранения не поступает. Я напомню, что в рамках проекта «По кадрам» у нас каждый регион самостоятельно определяет свои цифры. Поэтому, если в Оренбургской области вы видите какую-то работу, которая вам кажется неправильной с этой точки зрения, пожалуйста, взаимодействуйте. Мы готовы с вами в этом отношении взаимодействовать, находить какие-то общие правильные подходы к этому. Мы абсолютно открыты.
Но, вы знаете, коллеги, мне кажется, вот если в одной из презентаций была структура, на что жалуются наши с вами коллеги - медицинские работники. Жалобой, наверное, номер один была жалоба, связанная с уважительным отношением. И надо сказать, что такая же гребенка есть по жалобам пациентов, которые поступают. И это тоже жалоба номер один. И это тоже жалоба номер один.
И вот мне кажется, что одним из элементов, которые мы, может быть, сегодня не до конца обсудили, и что еще нам предстоит проговорить, которые выражаются по отношению к нашим с вами коллегам, к нашим с вами друзьям, собратьям по профессии, может быть, конечно же, снята и не подана. Спасибо большое.
Б. Башанкаев: Я отмечу, что Олег Олегович искренне всегда с нами, и его клинический бэкграунд, конечно, колоссальный для меня, поддержка, и в вопросах других всегда с нами. Вот Олега Олеговича давно знаю, он всегда рядом с врачами, это очень важно. И как и другие наши замминистры, и Татьяна Семенова, которая хирург, да, она тоже, там вот все ребята, Плутницкий, Андрей, Сережа Глаголев, с которым мы в разных клиниках работали на одной улице и так далее, все очень за нас. Только результат хочется побыстрее.
Сергей Борисович, две минуты. Народный фронт.
С. Дорофеев Добрый день, коллеги. Ну не только Народный фронт, а вице-президент Национальной медицинской палаты. Поскольку еще в истории своей жизни депутат Государственной Думы, с истории принятия наших основ второй редакции, а в зале присутствует, я посмотрел, так около 10 человек, кто принимал самую активную часть, Олег Олегович в том числе, Ян Владимирович в том числе, которые были в курсе той колоссальной работы, которую мы проводили, когда принимали вторую редакцию Основ. Напомню, что Национальная медицинская палата тогда внесла 350 поправок, из которых половина Государственная Дума вынуждена было принять подчеркиваю вынуждена было принять. А вот сейчас знаете прожили 10 лет. Сейчас слушаю коллег, ловлю себя на мысли зная первую редакцию основ вторую редакцию пока поэтому и прожили 10 лет дискуссию сегодняшнюю всю и понимаю, что, соглашаясь 100% с Яном Владимировичем, что надо системнее подходить к тому вопросу, о котором мы сегодня пытаемся говорить. Надо системно менять Основы. Если мы сейчас Основы не начнем менять в полном смысле слова, ну действительно врача же нет в основах есть лечащий врач. Ну действительно же медицинское условие она там появилась и не пришли что называется куда теперь и девать. И если это не менять мы будем так же вот крутиться из и видеть те ответы которые вы сегодня сказали Следственный комитет не пришел? А они написали в своем ответе, вы же там положили нам в рассылке, что там все у них хорошо и они не видят смысла ничего менять, потому что в законодательстве, которое мы сами написали, ну не сами, но теперь мы в нем живем и не возмущаемся сильно. Следственный комитет говорит, мы как вас секли, так и будем и будем сечь.
Клинические рекомендации. Мы когда спорили, я этот помню хорошо эту дискуссию по поводу того, что профессиональные организации будут писать клинические рекомендации они будут обязательно для использования в 76 статье, имели в виду, в хорошем смысле слова, что профессиональные организации на самом деле хорошие, напишут, все будут использовать, им меньше будет делать ошибок. Но мы теперь уподобились, как этой унтер-официальной вдове.
Чем мы лучше напишем клинические рекомендации, тем больнее нам же и всем и будет. То есть, тем проще Следственному комитету нас и привлечь. И получается, что ну так на самом деле получается. Если мы как-то по-другому назовем какой-то документ, который будет обязательно для врачей, а не клинические рекомендации в Основах. И сделаем его попроще, нас и посложнее придется тогда привлекать. И по поводу экспертизы, независимой. Пока ее у нас не будет и не будет объективного расследования. Про страхование, обратите внимание, у нас есть одна статья, статья про нас, про медицинских работников и наши обязанности, и есть три статьи, 72, 3, 4, про наши обязанности и ограничения. В нашей статье, про наши права все отсылочные нормы в соответствии с трудовым законодательством или иными нормативными актами, все наши права реализуются, а все наши ограничения имеют прямую норму.
Нам нельзя то, сё, пятое, десятое, и прям в законе написано. Это я к чему?
Если мы не добьемся и не будем стоять сейчас на том, чтобы в 323 или как он теперь будет называться в новых основах будут прямые нормы, которые никто не будет трактовать по-другому как мы их напишем в том числе и медицинскую помощь да она должна быть трансформируется в другое
Б. Башанкаев: Партия всегда за нас. Вы о какой партии сейчас говорите? Не знаю. А политически рассуждаете? Нас партия поддерживает. Сергей Борисович, вот с вашей помощью, Леонид Михайловичем, нашей дорогой, невероятно красотке и умной красотке Лилии Альбертовне сидит еще, вот сидит, все получится. И напомню, что есть еще Общество врачей России. Вместе получится. Надо озвучивать проблему. Мне параллельно в телеграм-канале пишут, наконец-то правду сказали в эфире. Я говорю, я всегда правду в эфире говорю. Ну, теперь, видно, неожиданно. Спасибо огромное за поддержку. Я не могу не завершить, ну нужно выслушать одного человека. Есть у нас старшие товарищи и сестры, есть сенаторы Жанна Юрьевна Чефранова, сенатор Российской Федерации, доктор медицинских наук. Спасибо огромное, что присутствуете.
Ж. Чефранова: Добрый день. Спасибо большое за состоявшийся круглый стол. Получила немалое профессиональное удовлетворение. Дело в том, что я сенатор всего несколько месяцев, главный врач 10 лет, доктор-наук-профессор очень много лет, а врач-невролог больше 30 лет. А живу я в центре Европы более 50 лет, и центр этой Европы называется Белгородская область.
И изначально меня немножко дезинформировали и сказали, что эта конференция будет называться «Безопасность медицинских работников в новых условиях». И вы понимаете, что Белгородская область, она в особых условиях. Это не зона СВО, это центры Европы, это Россия. Но работают там сегодня медики в особых условиях. И жёлтый уровень опасности, высокий уровень с 22 года, с 11 апреля, там действует.
И вот я буквально тезисно, вот какие там сейчас условия, вы поймете, почему у меня такое предложение вот в нашу заключительную часть. Ну, не понаслышке мы знаем сегодня, что такое диверсионные группы, как себя вести, врачу как себя вести. Минно-взрывная травма, это само собой. Как оказывать помощь, когда тут вот летательные новые аппараты, я, например, не знала там раньше эти дроны, названия и все прочее. Далее, мы не понаслышке сегодня знаем, что такое убежище, которое не просто с 70-х годов в каких-то клиниках там чем-то завалены, а что такое убежище, в которое, может быть, ситуация, придется переместиться в любой день. Мы не понаслышке знаем, что такое 8 раз, вот я как главный врач в один из дней 8 раз мы эвакуировали из 26 корпусов 1700 пациентов и почти 4000 персонала. Восемь раз за сутки. И так далее, и так далее. И не понаслышке, мы знаем, что такое город Шебекино и граница 4 километра, где активные боевые действия и так далее, и так далее.
К чему я? Да, и вооруженная охрана здесь говорили, и тревожная кнопка и так далее. Да нет столько Росгвардии, чтобы охранять нас. Поэтому о чем я хочу сказать. Вот сегодня, как никогда, видна эта ситуация, вот какое-то горячее действие. Там кто? Там тот, кто служит. Служит в армии, служит в полиции, там в Росгвардии служит. И там врач, который не служит нигде, работает на скорой помощи, работает в какой-то больнице, и он там. Отсюда мое предложение.
Безусловно, медицинские работники должны обрести другой статус. Это особый социальный статус. Вот я показала этим примером. Мы точно так же служим. Только вот в мирной жизни мы говорим, что мы служим пациентам, а я сегодня показываю, что и в особых условиях мы ничем не отличаемся от тех же служащих кадровых, военных и так далее. Поэтому особый статус медицинского работника.
Второе, о чем говорил Ян Владимирович, тоже невролог, знаю его очень давно. И самое, вот второе Следственный комитет – это экспертное, профессиональное сообщество. Вот что должно быть, вот кого больше всего должен бояться врач, если что-то пошло не так. Вот это очень важно. А потом уже будет, что законы должны быть для всех одинаковой силой. Мне хотелось бы подчеркнуть, что из этого мы должны исходить. И тогда безопасность в целом медицинских работников актуальна, менеджмент качества обязательно. И Михаил Альбертович Мурашко буквально позавчера сказал о том, что человекоцентрично должна рассматриваться системой менеджмента качества. И формирование положительного имиджа. Мы много об этом говорим. Как бы мы не написали Уголовный кодекс, но социальные сети сегодня иногда выступают судьей.
Поэтому формирование положительного образа – это очень важно. И вот пример. Вернусь к той же… Да, кстати, о статусе. Статуса у нас особого нет в центре Европы, в России, а статус на краю Европы особый у врача в Испании, в Португалии есть.
Вот как-то, мне кажется, на эту тему нам нужно подумать. Ну и о положительном имидже. Буквально несколько слов. Вы знаете, за эти два года, почти два года, стиховые песни на Белгородской области сочинили, наверное, больше, чем за всю историю существования этого края. И я очень признательна своему губернатору Гладкову Вячеславу Владимировичу. Вы знаете, сегодня символ Белгородской области, помимо всех государственных символов, ещё есть два символа. Первое – это мальчик Алёша, который там, в Валуйках, на границе с Луганской областью, встречает, выбегает из дома и встречает наши войска, и там отдают честь, так сказать, ребятам нашей военной, там ему дарят особую шапку и так далее.
И второй образ, это образ фельдшера Кати, символ стал нашего региона, а это фельдшер Катя меньше меня ростом, то есть вот видите модельный рост, да, у меня, ровно в половину худее, но это фельдшер Катя, которая вот раба чего, как говорил академик Готье, а я думаю, что раба воспитания, раба преданности профессию и раба того, что любим мы людей, не можем мы делать им во вред. Ну вот на этом я и хотела закончить. Спасибо большое, я сегодня получила удовлетворение, прослушав каждый доклад.
Б. Башанкаев: Жанна Юрьевна, в вашем лице и в лице вообще всех наших коллег, кто работает при фронтовых зонах, на новых территориях, низкий поклон. Герои, настоящие. И Жанн Юрьевна, кстати, показала новый аспект, который коллеги-юристы, Игорь, надо подумать. Если не получится о спецстатусе в таком ракурсе, говорит, ну давайте использовать вот этот пример. Это же так, это так и есть. И коллеги, я знаю, что надо завершать, но хотел поделиться двумя хорошими новостями. Первая новость, Иван рассказывал, травнице мы закрыли сайт через обращение в Генеральную прокуратуру через неделю. Когда ребята обратились, мы написали Краснову, и сайт закрылся, она не получает, 85 миллионов в месяц, поэтому видно адвокатов не хватает, а у нас ребята работают бесплатно, насколько я помню. Правильно я помню? Да, это в честь и хвала вам. Это первая победа.
И вторая победа, только что мне коллеги, помощники депутата доложили о том, что есть дело в Санкт-Петербурге нашего коллеги Рубена Гарревича, знаете, хирурга, который прооперировал сложного пациента, у которого случилась несостоятельность, и семья его несколько лет в общем-то, пыталась, ну, в общем-то, была апелляция. Мы подали буквально неделю-две-три назад письмо генеральным прокурорам вместе с Андреем Турчаком, которого вы должны знать. Это и партия, и Единая Россия, это сила. Так точно, вот это детали, коллеги. Мы здесь работаем, хорошо? Поэтому на благо наше здравоохранение. Дорогие друзья, невероятно важная для нас дискуссия, хорошо, что все высказались. Мы соберем, будет стенограмма, будет резолюция, обязательно добавим то, что нам сказал наш старший коллега, сенатор Чефранова. Это очень для нас важно. И пошли работать дальше. Спасибо.
Комментарии:
