Панов А.В.: Информационный портал Право-мед.ру начинает свои видеоконференции сезона 2017 года. Традиционно, я представляю наших участников. Хотя, честно говоря, они уже в представлении не нуждаются. Но традиции должны быть соблюдены. Итак, наши участники сегодня: Начнем с Москвы, со столицы нашей родины. Иван Печерей, доцент кафедры судебной медицины и медицинского права Московского государственного медико-стоматологического университета имени Евдокимова. Иван, приветствую Вас.

Печерей И.О.: Добрый день.

Панов А.В.: Тоже Москва, мой коллега – Андрей Карпенко, руководитель Московского филиала Центра Медицинского права. Андрей, рад Вас видеть после новогодних праздников.

Карпенко А.А.: Здравствуйте, коллеги. Здравствуйте, Алексей Валентинович. Также рад Вас видеть.

И рядом с Москвой - Ярославль. Я представляю Игоря Степанова. Он врач-невролог и занимается общественной деятельностью, возглавляет общественную организацию инвалидов с рассеянным склерозом «Гефест». Добрый день, Игорь.

Степанов И.О.: Добрый день, коллеги, добрый день.

Панов А.В.: Переходим к теме нашей видеоконференции. Я демонстрирую слайд. Тема вам была известна заранее, тем не менее, я ее проецирую в виде слайда перед Вашими глазами. Традиционно проведу некое вступление. Что я посчитал необходимым, в рамках своего видения довести до Вас, и тех желающих, которые будут просматривать нашу видеоконференцию.

Что явилось тематикой, поводом для конференции? Выступление руководителя Росздравнадзора Михаила Мурашко в начале декабря 2016 года на конференции «Медицина и качество». Вот что он озвучил. Я еще раз продублирую, несмотря на то, что Вам это известно. Оказывается, за 2015 год погибло из-за кардиотоксического эффекта лидокаина 33 человека из-за неготовности персонала оказывать медицинскую помощь и невозможности оказания экстренной помощи в поликлинике.

Я набросал некий слайд: пациент, проблема с зубами, обращается в клинику. Должно быть обезболивание и инъекция лидокаина. В результате возможен кардиотоксический эффект лидокаина. Действия медицинского работника должны быть направлены на купирование этого эффекта и недопущения летального исхода. Но, исходя из информации, предоставленной Михаилом Мурашко, получается, что имеют место: первое составляющее – неготовность действовать надлежащим образом медицинского персонала, а вторая – фактическая невозможность оказывать медицинскую помощь в стоматологической клинике в экстренном порядке.

Тем не менее (смотрим на слайд), если имеет место неготовность оказывать медицинскую помощь, то, мне представляется, речь идет об отсутствии знаний, навыков, умений. В то же время, согласитесь, есть сертификат специалиста и последнее новшество – свидетельство об аккредитации. То есть, медицинский работник должен обладать, при наличии данных документов, знаниями и умениями.

Вторая составляющая - невозможность оказать медицинскую помощь. Но, с другой стороны, у нас есть требование порядков оказания медицинской помощи, где есть требования к техническому оснащению данного вида деятельности. Либо получается, порядки оказания медицинской помощи порочны, то есть не отвечают требованиям безопасности. С другой стороны, если медицинская организация имеет лицензию на данный вид деятельности по стоматологии, допустим терапевтической, значит оно допущено государством для данного вида деятельности и параметры качества безопасности медицинской помощи, медицинской деятельности должны быть соблюдены.

Что я еще нашел? Ведущая некоммерческая организация стоматологов имеет свой сайт. И на нем представлено такое пособие, которое перед вашими глазами. Один из соавторов пособия должен был принимать сегодня участие в видеоконференции, но по техническим причинам, увы, не состоялось. Напомним Вам, что есть лицензионные требования. Они перед вашими глазами: должен быть внутренний контроль качества и безопасности медицинской деятельности. Но он должен не только быть, но и соблюдаться надлежащим образом. Оказание услуг, в том числе стоматологических, с пороками качества безопасности влекут меры ответственности, в том числе уголовной. Я представил ссылку на статью и максимальные виды уголовных санкций вплоть до лишения свободы на значимый срок. Мы также, коллеги, знаем, Приказ Минсоцздравразвития 757н, который устанавливает порядок мониторинга в тех случаях, если имеют место какие-то неблагоприятные, нежелательные исходы. И согласно этого приказа, принятого в 2010 году, мониторинг включает в себя не только сбор информации, но и анализ информации о побочных действиях применения лекарственных препаратов. При этом, в мониторинг входит в том числе сообщение, если имело место нежелательная реакция, которая привела к смерти. Субъекты обращения лекарственных средств должны сообщать о таких неблагоприятных реакциях в течение 15 календарных дней, когда данный случай произошел.

И, исходя из этого приказа, Росздравнадзор, как субъект осуществления мониторинга, проводит анализ информации и направляет результаты Минздрав. Но для рассмотрения вопроса о принятии решения по изменению в инструкцию в части применения лекарственного препарата, либо вообще его изъятия, либо возобновления применения лекарственного препарата.

Я зашел на сайт Росздравнадзора, набрал в поисковой строке лидокаин. Вышло много файлов. Но какого содержания? (смотрите на слайд) Как правило, это информационные сообщения, информационные письма, о том, что какой-то лекарственный препарат – лидокаин, не отвечает требованиям нормативной документации, не более того. Хотя, если мы обратимся к Положению о государственном контроле качества безопасности медицинской деятельности, если выявлены какие-то нарушения, то Росздравнадзор имеет право размещать информацию о решениях, предписаниях, если они затрагивают интересы неопределенной группы лиц.

Еще ссылка на постановление правительства. Она дублирует информацию на слайде о том объеме информации, которая должна быть размещена на сайте Росздравнадзора.

А теперь мы переходим к обсуждению тех вопросов: Причины неготовности медицинских работников оказать помощь пациенту при кардиотоксическом эффекте лидокаина? 33 смерти – это следствие. Причина – другая. Какая? Это мы и должны с вами выяснить в рамках нашего с вами общения. Если я первым предоставлял слово Москве, то давайте начнем с Ярославля. Потом я готов услышать Ивана Печерея, и завершит Андрей Карпенко.

Итак, Игорь, поделитесь Вашими взглядами на причины неготовности при наличии сертификатов, лицензий и прочих документов.

Степанов И.О.: При наличии сертификатов и лицензий у больницы и сертификата специалиста невозможность проведения мероприятий по спасению жизни пациента является, мне кажется, дефектом управленческой системы. Одна из функций управления, в том числе здравоохранением и конкретным лечебным учреждением заключается в том, чтобы обеспечить безопасность, но при этом прогнозировать те нежелательные явления, которые могут происходить, и планировать свою деятельность, исходя из прогнозируемых результатов. Если мы прогнозируем нежелательные явления, которые могут закончиться смертью больного, мы должны принять все меры по обеспечению наибольшей безопасности при проведении этой деятельности. Если эти меры не были приняты при наличии этой опасности, которая предполагается, то вина, на мой взгляд, лежит на лечебном учреждении, как юридическом лице. Вот это мой взгляд. Если мы планируем и что-то хотим делать, мы должны это делать. Если ничего не делаем, то ничего и не будет.

Панов А.В.: Игорь, я Вас перебью, уточню. Понятие «вина медицинской организации» аморфно. Медицинская организация и управление – это конкретные люди.

Степанов И.О.: Да, конкретные люди, конкретные должностные лица, которые ответственны за организацию работы в данном лечебном учреждении. То есть, если руководитель поставлен на выполнение определенной управленческой функции, он должен ее исполнять. Если он знает, что данная деятельность предполагает опасность и риски, то он должен их минимизировать. Он должен анализировать, почему это происходит, каким образом, что он должен сделать, чтобы предотвратить это в максимальном объеме.

Панов А.В.: Игорь, я понял, я рассуждаю верно, что должностные лица - это главный врач, заведующий отделением..

Степанов И.О.: Завотделением. Да, главные врач, завотделением.

Панов А.В.: Понятно. Иван, продолжайте.

Печерей И.О.: Здесь я хотел ответить непосредственно на вопрос. Мне кажется, Игорь немножечко в сторону ушел. Мы же говорим, почему это происходит.

Панов А.В.: Да, почему?

Печерей И.О.: Здесь я четко позволю себе выявить три основных момента, почему, на мой взгляд, это происходит. Момент первый. Недостаточная подготовка медицинского персонала по оказанию подобной медицинской помощи, либо полное ее отсутствие. Второй (это самое страшное) момент, часто встречающийся – это невозможность оказать должную медицинскую помощь ввиду неожиданности ситуации – раз. Ввиду редкости возникновения подобной ситуации - это два.

Потому что это явление не такое частое, и не так часто стоматолог в своей практике встречается с такой проблемой. Бывает, когда возникает экстренная ситуация, люди не знают, что делать, находятся в ступоре, потому что они не подготовлены психически. В отличие от работников скорой помощи, к примеру, которые постоянно оказывая экстренную медицинскую помощь, всегда в работе, всегда готовы. Потому что у них наработана вся методика работы. А это такой фактор неожиданности, который далеко не каждый человек, не каждый медицинский работник, столкнувшийся с такой проблемой может своевременно отреагировать.

И третий момент – это молниеносное, как правило, развитие заболевания. То есть, это анафилактический шок, молниеносная форма протекания, там просто можно не успеть. Это касательно подготовки именно медицинских кадров. Я не говорю сейчас про управленческие моменты. Они тоже, безусловно, есть. Это в другой части вопроса стоит отметить, показать. Но единственное, опять же, по своему опыту сужу, многие руководители стоматологических клиник приглашают врачей скорой медицинской помощи, в частности меня приглашали, у меня 10 лет в анамнезе скорой медицинской помощи есть, обучать персонал, как надо вести себя в подобного рода ситуациях. Кто-то приглашает, а кто-то нет. Я думаю, у тех, кто приглашает, гораздо более шансов на то, что их пациенты не попадут в число тех 33 несчастных, о которых озвучил господин Мурашко. Вот такое в целом мое мнение.

Панов А.В.: Андрей, что у Вас есть добавить? Опровергнуть, подтвердить, согласится?

Карпенко А.А.: У меня есть добавить практическую составляющую. Дело в том, что Московский филиал Центра Медицинского права многократно представляла интересы родственников погибших пациентов в ситуациях с развитием реакции на местную анастезию. И абсолютно во всех случаях судебные медицинские эксперты говорят о некачественном проведении реанимационных мероприятий. И абсолютно во всех случаях они указывают, что владеть навыками проведения реанимационных мероприятий сердечно-легочной реанимации, а это самое главное в случае развития анафилактического шока обязан…

Панов А.В.: Наверно проблемы с интернетом. Продолжу мысль Андрея Коропенко о том, что владеть навыками по сердечно-легочной реанимации – святая обязанность врача, медицинского работника. Андрей, продолжайте.

Карпенко А.А.: Возможно, это следствие неготовности. Дело в том, что врачи, проходя повышение квалификации.. Какой процент врачей проходит повышение квалификации в том числе по проведению сердечно-легочной реанимации? Я не знаю, превышает ли этот процент цифру 2 или 3 процента от всей массы врачей. Это первый момент.

Второй момент. Все-таки мы больше сейчас говорим о стоматологии, хотя на самом деле аналогичная проблема стоит в челюстно-лицевой хирургии и в пластической хирургии. Абсолютно аналогичные ситуации. Врач, в течение долгих лет не встречаясь с какими-то экстренными ситуациями, попросту теряет навыки. Потому что он как-то где-то что-то он помнит с институтского курса, как делать непрямой массаж сердца, искусственное дыхание. Но от качества проведения этого зависит, в прямом смысле слова, жизнь пациента, потому что, тренируясь на манекене, можно..

Панов А.В.: Продолжим, пропадает Андрей. Видимо, натренировать навыки. Тем более у нас Минздравом России, министром достаточно хорошо прорекламированы, можно даже сказать распиарены ситуационные центры, где есть манекены. Они есть фактически в любом регионе. Андрей, я продолжу в рамках уже модератора.

Коллеги, я уже думаю, мы уже совместно пришли к единому выводу. Существует фактически, как сказал Иван Печерей, небольшая часть молниеносного протекания осложнения. Но это из 100 процентов скорее всего незначительная часть. Основное – это отсутствие навыков исполнителя, и, как сказал Игорь, если исполнитель не готов, над ним должен быть надсмотрщик, задача которого в рамках внутреннего контроля качества безопасности медицинской деятельности, давать нагоняй. Если у тебя навыки расслабились, тебя должны мотивировать. Рад, что наша точка зрения совпала.

Переходим ко второму вопросу, немаловажному. Показываю перед Вашими глазами. 2015 год, ситуации произошли. В конце 16 года руководитель Росздравнадзора сообщает о таких неблагоприятных результатах. Давайте выясним, а какая все-таки роль Росздравнадзора, чтобы подобных ситуаций в деятельности стоматологических клиник не было.

Андрей, Вы у нас опят восстановились. Слышите меня?

Карпенко А.А.: Да, слышу Вас.

Панов А.В.: Поэтому я Вам первому предоставлю слово. Потом Иван Печерей и Игорь Степанов. Что мы можем вправе ожидать от Росздравнадзора?

Карпенко А.А.: Коллеги, в данном случае у Росздравнадзора функция достаточно простая, но в то же время сложно выполнимая. Потому что, по идее, Росздравнадзор должен проконтролировать наличие навыков проведения мероприятий экстренной помощи. Если это контролировать теоретически, то, как правило, все владеют вопросом. На практике, соглашусь с Иваном Олеговичем, чаще всего возникает стресс, паника, и врач, даже имея навыки теоретически, он их не может применить, к сожалению. Поэтому в данном случае Росздравнадзор - конечно, вещь хорошая, но не особо практичная, на мой взгляд. Коллеги?

Панов А.В.: Иван?

Печерей И.О.: Здесь немножко дополю. Он может как минимум выполнить свою задачу проверку лицензионных требований и установить меры, есть ли в медицинской организации банально аптечка для оказания медицинской помощи. Потому что на моей практике случались ситуации, когда просто не было набора препаратов для проведения реанимационных мероприятий. Хотя бы это посмотреть. Что касается контроля навыков – безусловно, Росздравнадзор наверно никак не сможет это контролировать. Но с другой стороны, он может установить, как ведется работа медицинской организации. К примеру, если медицинская организация предоставляет отчетность о том, что раз год проводится инструктаж со своими медицинскими работниками о выполнении этих реанимационных мероприятий. Понятно, что может быть для галочки, но с другой стороны, по моим наблюдениям, многие организации этого не делают вообще. Поэтому действительно, здесь я соглашусь с Андреем, контролирующая функция у Росздравнадзора присутствует, но она трудноосуществима. Есть что проверять, но, честно говоря, сложно сказать, навыки и исполнительского умения врача не проверяется. Только лишь на практическом примере. Но это, сами понимаете, может быть, чем чревато. Тридцать четвертым пациентом, например.

Панов А.В.: Игорь, что можете добавить?

Степанов И.О.: Я хочу добавить, что безусловно, роль Росздравнадзора заключается в том, чтобы провести комплексную проверку по каждому случаю гибели с привлечением экспертов, которые входят в том числе (мы обсуждали эту тему), в регионах ходят эксперты, специалисты реестра Росздравнадзора. Нужно провести проверку, которую обычно проводят (правильно сказал Иван) с запросом всех лицензионных требований. То есть наличие сертификатов специалистов, наличие лицензии и заключение (обязательно) профильных экспертов по самому случаю. То есть разбор случая. Потому что если мы не будем их разбирать, а вообще только констатировать, что 33 случаев – случились смерти. Но должен быть анализ. Должен быть анализ Росздравнадзора, и руководитель Росздравнадзора должен докладывать результаты этого анализа. Они должны быть открытыми, опубликованными. Что, когда, почему, зачем и как исправить. Только анализ ситуации может способствовать принятию мер, которые могут быть направлены на предотвращение и на исправление полученных ошибок. Но они должны быть четко научно грамотно проанализированы и должны быть конкретные рекомендации вообще, и конкретному лечебному учреждению, где это произошло, в частности.

Панов А.В.: Игорь, продолжу Вашу мысль. Наверное, ее разовью. У меня возникает закономерный вопрос. 2015 год закончился. Информирование о неблагоприятной реакции в течение 15 дней. Почему Росздравнадзор (конечно, вопрос не к Вам, а к господину Мурашко) информирует об этом в декабре 16 года? С юридической точки зрения, не зря я вам приводил ссылки на Приказ Минздрава, на Постановление Правительства, информировать о том, что произошли такие ситуации, как только к ним поступила информация, Росздравнадзор не обязан, он информирует Минздрав России для того, чтобы внести какие-то изменения в инструкцию по применению. Но с точки зрения закона не запрещено, если такая информация к нему поступила и, в рамках проведения лицензионного контроля, либо вообще, дать информацию на своем сайте о том, что за первое полугодие было столько-то летальных исходов в таких-то регионах. Но этой же информации нет. Задача Росздравнадзора я полагаю, привлекать внимание к проблеме. И еще, мне представляется, нужны дополнительные полномочия Росздравнадзору. К сожалению, мы с вами периодически с ужасающей регулярностью слышим: в таком-том интернате социального обслуживания престарелого где-нибудь под столичным городом произошло возгорание, смерти пожилых людей. После этого МЧ дает команду: проверить все социальные учреждения. Почему здесь Росздравнадзору не вменить такое право? Выдавать предписание, провести тренировки, проверки, контроль в принудительном порядке. Потому что если бы это было сделано, полагаю, что все-таки 33 трупа из-за кардиотоксического действия лидокаина не наступило бы. Может быть молниеносный исход был, как говорил Иван Печерей, но это не 33 человека. Если у вас есть какие-то реплики по моим суждениям, буду готов их выслушать.

Печерей И.О.: Опять же, а как контролировать проверки? Вернее, как контролировать тренировки – у меня такой вопрос? Что, представитель Росздравнадзора должен стоять и смотреть? Я вот этого не понимаю.

Панов А.В.: Дать предписание, и организации отчитаться о выполнении предписания. Когда МЧС дает команды на местах, он же лично не контролирует, как это все выполняется.

Печерей И.О.: Хорошо. Даже если это будет, мы возвращаемся к другому моменту – применение на практике данных умений. Хорошо, это все проведено. А на практике то же самое – или молниеносная реакция, которая, я не могу назвать процент, но он, я думаю, побольше, чем поменьше, что называется. А второй момент – просто там может быть разная традиционная причина. Кабинет один – аптечка лежит в другом месте, когда прибежали все, а человек уже труп. Но там может быть что угодно. В чем есть смысл Росздравнадзора? В галочке? В отчете? Мне гораздо важна функция Росздравнадзора в проверке некачественных лекарственных препаратов, когда у нас партии лидокаина отзываются периодически. Вот это, пожалуй, единственный действенный способ, когда Росздравнадзор реально может помочь как контролирующий орган.

Панов А.В.: А информирование случая? Почему у нас в конце 16 года за 15 год информация идет? Ну это ж ненормальным мне представляется.

Печерей И.О.: Да, да. Это, наверное, какой-то сбой.

Степанов И.О.: Вопрос такой еще маленький: Мы обсуждаем здесь случаи, виновные или невиновные? В принципе реакции прописаны в инструкции, это может быть казус, на который мы повлиять не можем. Смертельный случай даже при условии оказания скорой медицинской помощи. А с другой стороны – это действия, которые привели.. Там причинно- следственная связь между действиями и последствиями. Какой момент мы обсуждаем?

Панов А.В.: Я продолжу. Я в начале говорил, ссылался на господина Мурашко. Он говорил о неготовности оказывать помощь и о невозможности ее оказывать. Андрей, Вы хотели что-то дополнить.

Карпенко А.А.: Да, я хочу дополнить. Мы во всех случаях ставим перед экспертами вопрос о предотвратимости гибели пациента. И абсолютно во всех случаях эксперты нам отвечают, что гибель пациента была предотвратима. Даже несмотря на наличие молниеносной реакции. Дело в том, что кардиотоксический шок – он не зависит от галочек, от проверок. Здесь вообще ситуация, которая к галочкам не имеет абсолютно никакого отношения. Тут в первую очередь навыки по сердечно-легочной реанимации до прибытия бригады реаниматологов. Это минуты. Это 5 минут, 10, максимум 15 минут..

Панов А.В.: Точка зрения Ваша понятна. Вы дали суждение о том, что случаи предотвратимы.

Переходим к следующему вопросу. Я позволю обозначить тот вопрос, который мы сейчас с Вами будем обсуждать. Управленческие действия главного врача стоматологической клиники любой, не зависимо от формы собственности, после получения информации о гибели пациентов. Допустим ведомство господина Мурашко не в конце декабря 2016 года, а в начале 16 года проинформировало о таких ситуациях. И руководители клиник эту информацию получили. Что должен делать главный врач? Начнем с Ивана Печерея. Потом Игорь, потом Андрей. Иван, начинайте.

Печерей И.О.: В первую очередь главный врач должен организовать систему обучения персонала, систему контроля действий персонала и систему инструктирования персонала о необходимости в действиях в подобного рода ситуациях. Данный вид оказания медицинской помощи должен быть конкретизирован и очень тщательно отработан. То есть каждый сотрудник должен знать, что ему делать в той или иной ситуации. Либо в течении дня, в конце рабочей смены должен быть человек, который всегда в любой момент. Он один, но любой клиент придет и помощь окажет. Либо это должен делать каждый сотрудник, что, на мой взгляд, более правильно. Но самое главное – главный врач должен вести работу. Он является ответственное лицом. Он должен это проводить и за это отвечать. Привлекать специалистов, если надо. Он должен, если надо, проводить инструктажи и отслеживать, чтобы это было не для галочки, чтобы это не было профанацией, а чтобы сотрудники реально могли такую помощь оказать.

И другой момент – отслеживать те лекарственные препараты, которые приходят к нему в клинику. Потому что лидокаин в чистом виде – это старый век. Сейчас много обезболивающих на основе лидокаина – Ультракаин, Совткаин – препараты, где лидокаин – только лишь составляющая часть. Поэтому тоже надо относится к тому, какое обезболивание у тебя в клинике. Это тоже надо отслеживать. Такое мое мнение. Ну и другое – здесь необходимо главным врачам делиться опытом с другими врачами, с других клиник о том, как налажена работа в других организациях. Какие-то управленческие решения стоит принять.

Панов А.В.: Иван много что сказал. Дадим слово Игорю.

Степанов И.О.: Первое, что делает главврач в этой ситуации - он пишет заключение врачебной комиссии по данному случаю. То есть там дается анализ того, что произошло, пишет заключение. Кроме того, в лечебных учреждениях существуют комиссии по анализу летальных случаев, которые тоже могут дать некое заключение. Эти выводы комиссии могут послужить базой для дальнейшей разработки программы по ликвидации их. И второе – это будет уже акт внутреннего контроля, который можно будет потом представлять в случае необходимости по запросу контролирующих надзорных органов.

Панов А.В.: Вы обратили внимание на действия главврача в случае, если в его клинике произошла данная ситуация. А любой другой владелец стоматологии и главврач «Здоровый зуб» увидел на сайте Росздравнадзора данную информацию. Что он должен делать?

Степанов И.О.: Если он увидел на сайте такую информацию, то он должен провести мероприятия по внутреннему контролю. То есть проверить необходимость. Если он нормальный руководитель, он должен прежде всего должен посмотреть, а как в его клинике это делается. То есть проводить превентивные меры. На сколько подготовлен персонал. Если не подготовлен – провести обучение. Если что-то не хватает в виде оснащения. Потому что у нас тоже есть аптечки скорой медицинской помощи в каждом отделении. Они должны проверяться и пополняться в случае расходования материалов. Это все закрепляется нормативными актами в каждом лечебном учреждении. Все это проверяется, контролируется любым органом. И главный врач, как руководитель, (или через своих заместителей) должен следить и за этим делом. Тогда он уменьшает риски случаев возникновения.

Панов А.В.: Спасибо. Андрей, что есть добавить?

Карпенко А.А.: Полностью соглашусь с Игорем Олеговичем. Действительно, необходимо. В каждой медицинской организации есть Экспертная комиссия по контролю качества и безопасности медицинской деятельности. Необходимо провести заседание Комиссии, возможно, поставить перед врачами еще раз задачу закрепления навыков оказания экстренной медицинской помощи в различных ситуациях, в частности при развитии побочных эффектов лекарственных средств. А на практике же происходит очень простая ситуация. Главный врач звонит в Центр медицинского права и спрашивает, что делать? Мы, конечно говорим, что необходимо первое - провести заседание клинико-экспертной комиссии. И второй момент – мы также рекомендуем – обязательно оставить образцы лекарственного средства для возможной последующей экспертизы. Дело в том, что в Москве неоднократно бывали ситуации, когда серьезнейшие подозрения вызывало качество лекарственного препарата, в частности лидокаина и его производных. Во-первых, происхождение препарата может быть крайне сомнительным. А учитывая, что главные врачи имеют дурацкую привычку экономить на лекарственных средствах, то вполне возможно применение контрафактного лекарственного средства.

И также мы сталкивались с недобросовестно указанной дозировкой. В ампулах с маркировкой двухпроцентный раствор, бывал и десятипроцентный. А такая ситуация прямо ведет к превышению терапевтической дозировки, то резко увеличивает развитие кардиотоксического эффекта. Поэтому всегда рекомендуем главным врачам также зафиксировать, какой именно препарат, из какой партии применялся, и оставить образцы для возможного последующего экспертного исследования.

Панов А.В.: Да, Андрей, вы фактически обозначили тему выяснить причины 6 есть навыки, есть неоснащение, а есть качество лекарственного препарата, исходя из того, что вы проинформировали, нельзя и эту ситуацию исключить. Подытожим по третьему вопросу. Если у тебя произошло, принимай управленческие действия. Если у тебя не произошло в клинике это, но ты увидел информацию, принимай управленческие действия как главный врач, потому что ты отвечаешь за организацию внутреннего контроля по качеству и безопасности медицинской деятельности. Просто сказать: «Коллеги, вы знаете, 33 человека умерли от действия лидокаина» - на мой взгляд недостаточно. Это неправильно. Такого не должно быть.

И последний, четвертый вопрос нашей видеоконференции. Давайте мы с вами дадим рекомендации исходя из того, что мы обсудили, пациентам при посещении стоматолога в рамках возможного возникновения кардиотоксического эффекта. Я думаю, что мы с вами обладаем правом на эту информацию. И я предоставлю первому слово Андрею, потом Игорю и Ивану. Андрей, вещайте.

Карпенко А.А.: Рекомендация номер 1 и последняя, и самая главная. Посещать стоматологические подразделения крупных многопрофильных медицинских организации. Это резко повышает шанс выжить в случае развития кардиотоксического эффекта. Поскольку многопрофильные организации всегда имеет в своем составе какое-то количество врачей реаниматологов. Если же это какой-нибудь подвальчик на Старой Басманной улице, то тогда, к сожалению, - на свой страх и риск. Тут никакие рекомендации не помогут.

Панов А.В.: Андрей, классная рекомендация. Галочку ставим, польза для пациентов. Игорь?

Степанов И.О.: Престиж организации еще учитывается. Как обращаются? Обычно рекомендуют. Опыт работы должен быть. Знать, какие доктора там есть. Послушать отзывы об этой организации. То есть действительно вот это очень важно.

Второе – прочитать информсогласие, что там написано. И третье – человек должен четко знать, какие у него заболевания с точки зрения сердечно-сосудистой патологии. И очень внимательно проследить, а задает ли врач-стоматолог перед тем, как делать препарат лидокаин вопросы, а есть ли у Вас какие-то проблемы со здоровьем, и какие проблемы. Потому что все обезболивающие препараты, не только лидокаин, а и другие. Их сейчас очень много для применения стоматологом. Они имеют показания, противопоказания. Если мы обратимся к сайту, то различные заболевания имеют показания и противопоказания при том или ином препарате. Если стоматолог не задает эти вопросы, и берет любой анестетик, который он будет делать, то лучше бежать из этой клиники, потому что уже изначально ясно, что врач не занимается вопросом безопасности. Хотя, в принципе в современных клиниках это уже обязанность стоматолога. Она регламентируется. И пациент выносит суждение для себя – следует или не следует лечиться в этой клинике и выбирает клинику, исходя из этих критериев.

Панов А.В.: Игорь, благодарю. Иван, продолжите?

Печерей И.О.: Коллеги дали исчерпывающие комментарии. Я добавлю еще такой момент. При посещении клиники стоит поинтересоваться у персонала или у доктора, имеется ли аптечка для оказания экстренной медицинской помощи, попросить ее продемонстрировать. И посмотреть, на сколько оперативно это будет сделано. По закону нам обязаны ее предоставить, показать, что она есть. Если начнутся вопли: «Сейчас принесем, сейчас, 10-15 минут», за это время можно сходить в другую клинику, которая находится рядом, через дорогу. Клиник стоматологических в Москве очень много.

Панов А.В.: Да, стоматологии, как и аптек, почти на каждом углу. Я продолжу к тем хорошим рекомендациям, которые вы выдали. Моя рекомендация для пациента, который обращается в стоматологическую клинику. Один из вопросов, который задает пациент: «А Вы слышали, что в 2015 году из-за кардиотоксического действия лидокаина умерло 33 пациента?» Если там говорят: «Да, я слышал», то задаете второй вопрос: «Вы готовы к таким действиям, чтобы купировать возникновение осложнения»? Мне говорят: «Да». Если они не слышали, не готовы, тогда я с Игорем, Иваном и Андреем соглашусь: руки в ноги, и в крупную клинику, где, на мой взгляд, должны ответить на данные вопросы утвердительно.

Коллеги, благодарю вас за участие в видеоконференции, за ваши грамотные профессиональные дельные и полезные суждения. Я очень надеюсь, что тот, кто нас потом посмотрит, эту полезную информацию примет к сведению для себя. И не только пациенты, но и главные врачи, которые не только получают высокую заработную плату, но и должны ее отрабатывать, создавая надлежащий уровень качества и безопасности медицинской деятельности. И быть сильнее кардиотоксического действия лидокаина. До свидания. Всего доброго и до следующих встреч.

Карпенко А.А.: Коллеги, всего доброго. До свидания, и очень приятно вас видеть.

Печерей И.О.: До свидания, всего доброго.

Степанов И.О.: До свидания. Очень приятная беседа. Обсудили много важных вопросов. Спасибо.